Владислав Крапивин - Мушкетер и фея и другие истории из жизни Джонни Воробьева

— Шпуня… — проговорил Джонни. — Витька, ты это… Спасибо.

— Сетку давай обратно, — угрюмо сказал Шпуня.

Катя не спала. Она не удивилась, что взмыленный Джонни примчался к ней за час до полуночи. Инна Матвеевна тоже не удивилась: за три года она привыкла к характеру своего ученика Жени Воробьева. Немного удивилась Вовкина мама, когда Джонни и Катя затрезвонили в квартиру Шестопаловых. Она покачала головой, но ничего не сказала и пошла звать своего знаменитого сына.

Алхимик появился, поддергивая трусы и зевая.

— Рехнулись? Вы бы еще в три часа ночи…

Но тут он заметил ступку и замолчал.

— Вот, — сказал Джонни, протягивая посудину.

Вовка с почтением взял увесистый ржавый сосуд, покачал в ладонях.

— Ничего, — с удовольствием пробормотал он.

— Мы знаешь как торопились! — объяснил Джонни. — Этот человек уезжает через два дня. Надо успеть.

— Два дня — это плохо, — сказал Вовка. — Это в обрез… Тут работы невпроворот, да еще испытания не меньше суток…

— Вовочка… — жалобно начала Катя (Джонни слегка поморщился). — Вовочка, а может быть, ты прямо сейчас начнешь работать? Чтобы не терять ни часика…

— А спать за меня будет Пушкин?

— Вовочка… Ну, ты же ученый. Ученые ради науки… они даже на костер шли!

— Идите вы сами на костер, — бесчувственно отрезал Вовка, но вдруг поморгал и спросил — А ступка эта… Вы ее только на время даете? Или…

Джонни горячо заверил Алхимика, что замечательная ценная историческая ступка дарится ему на веки вечные.

— Ну ладно, — смягчился Вовка. — Завтра наведайтесь…

Наведываться не пришлось. Джонни еще спал, когда примчалась Катя.

— Готово!

Джонни взлетел с постели.

— Принесла?

— Нет. Оно в холодильнике остывает. Вовка сказал, что через полчаса можно забрать… Давай скорее, а то он заляжет спать, не достучимся!

Через минуту ранние прохожие вздрагивали и смотрели, как два курчавых мальчишки-велосипедиста летят, не разбирая дороги и пугая кур.

В конце Песчаной улицы, где начинались кварталы новых домов, светловолосый велосипедист хотел на скорости перескочить канаву и полетел в траву…

Джонни поднялся, качая головой. Катька подскочила и деловито ощупала его голову, руки и ноги. Она считала себя великим медиком.

— Да все в порядке, — нетерпеливо сказал Джонни.

— Не все, — возразила Катя. — Вон на коленке…

— Да это старая царапина!

— Я не про царапину. Вот здесь кожа чуть-чуть соскоблена.

— Да чуть-чуть же!

— Все равно. Если верхний слой кожи разрушен, могут проникнуть микробы и начнется воспаление… Придем к Вовке — продезинфицируем…

Джонни думал увидеть Вовку заспанным и хмурым, но Алхимик был весел и бодр — как истинный ученый, завершивший удачные опыты.

— Сейчас принесу. Хватит на дюжину лысых, — пообещал Вовка. Но Катя строго сказала:

— Постой. У тебя есть перекись водорода? Джонни коленку сбил.

Вовка пригляделся, пожал плечами, но ответил:

— Пожалуйста. У меня даже получше есть.

Он зачем-то притащил ком ваты, рулон бинта и плоский зеленый флакон. Скрутил ватный шиш и пропитал жидкостью из флакона.

— Давай ногу.

Джонни, привыкший уступать Катьке в мелочах (чтобы не уступать в серьезных вопросах), послушно поставил ногу на табурет.

У жидкости был странный, но приятный запах. Она холодила кожу.

— Все, — сказал Вовка, старательно помазав коленку. — Теперь надо забинтовать.

Тут уж Джонни вскипел:

— Да вы что, сумасшедшие оба? Даже не поцарапано, а вы…

— Надо сутки в тепле держать, — объяснил Вовка. — Там же сказано.

— Что сказано? Где?

— Здесь. — Алхимик взял со стола знакомый лист. — Вот… «Смазанный участок кожи укрыть и держать в тепле до появления первых признаков растительности…»

У Джонни захолодело в желудке.

— Ты что? — спросил он слабым голосом. — Ты мне… этой дрянью мазал?

Он хотел торопливо стереть Вовкино снадобье ладошкой, но тот поймал его за руку.

— Не вздумай! Тогда и на ладони волосы полезут. Да и бесполезно, уже впиталось…

Джонни посмотрел на Вовку в упор неприятным взглядом.

— Проверить-то надо, — хладнокровно объяснил Алхимик. — Я за свою продукцию отвечаю.

— Ну и проверял бы на себе, дубина! — взвизгнул Джонни. — Мазал бы себе хоть… — он быстро взглянул на Катю, — хоть поясницу!

— Я, значит, делай, я мажь, я испытывай, — возразил Вовка. — Всю работу один. Я вам кто? Лошадь?

— Ты не лошадь. Ты осел, — печально возразил Джонни. — Как я теперь буду с волосатой коленкой?

Алхимик пожал плечами.

— Брить будешь, пока лето. А зимой все равно не видать. Даже теплее… По крайней мере, не будет ревматизма коленной чашечки.

В последних словах Джонни уловил издевательскую нотку и молча врезал коварному Алхимику по скуле. Вернее, хотел врезать. Вовка тоже был не промах, он защитился и двинул Джонни в плечо. Тот не устоял, но, падая, ухватил Вовку за ногу. Колбы на столе подпрыгнули и задребезжали…

Катя взяла с подоконника большую кастрюлю, тщательно понюхала содержимое, убедилась, что там вода, и аккуратно вылила ее на сцепившихся противников.

Джонни и Вовка, фыркая, разлетелись по углам комнаты. Вовка осторожно держался за нос, и это слегка примирило Джонни с действительностью.

— Я в общем-то и не хотел на тебе испытывать, — примирительно объяснил Вовка. — Я хотел помазать соседского кота, у него плешь от лишая. А ты сам, как нарочно, со своей коленкой…

— Джонни, — ласково позвала Катя. — Если уж Вовка сделал лекарство от облысения, то лекарство наоборот он еще легче сделает.

— Запросто!.. Со временем, — откликнулся Вовка.

— Давай бутылку, — хмуро сказал Джонни.

Вовка очень осторожно отлил половину жидкости из флакона в пузырек поменьше.

— Кое-что оставлю. Для кота… А ногу-то давай забинтуем. Всякий опыт надо доводить до конца.

Тугой бинт мешал сгибать ногу и крутить педали. Джонни и Катя пошли пешком, а велосипеды вели «под уздцы». Теперь Джонни размышлял спокойнее и находил, что у случившегося есть две стороны. Конечно, будут лишние хлопоты с бритьем, но в то же время он, Джонни Воробьев, станет единственным в мире человеком, у которого на коленке растут волосы. А быть в чем-то единственным всегда приятно: возможны известность и слава.

Джонни подумал, не поделиться ли этой мыслью с Катей, но Катя шла какая-то рассеянная и смотрела под ноги. Вдруг она сказала:

— А все-таки Шестопалов — молодец.

— Дурак он и нахал, твой Шестопалов! — моментально вспылил/ Джонни.

— Почему это мой?

— А кто все время «Вовочка, Вовочка»?

— А как бы я его упросила? С людьми надо лаской… Вот попробуй сам когда-нибудь — увидишь…

Джонни попробовал, когда начал разговор с Верой Сергеевной: