Бенно Плудра - Остров лебедей

— Я думаю, так у нас ничего не получится. Нам лучше потом спокойно все обсудить. — Из всех взрослых она самая маленькая. Мужчины удивленно смотрят на нее, они недовольны, у директора очень грозный вид.

— Ну, знаете ли! — восклицает он. — Я со своей стороны просил бы именно сейчас обо всем поговорить. Дело достаточно серьезное, и пусть он скажет, о чем он вчера думал. При сложившихся обстоятельствах я считаю, что это не так уж много. Много? — спрашивает он Стефана, а Стефан смотрит на потолок, будто там написано, как и что ему отвечать. — Начни с того, — советует директор, — когда ты вышел вчера из дому? Это было сразу после обеда или позднее? Что ты делал затем… и так далее. Говори, говори, так мы быстрее разберемся. Я же тебе помочь хочу, понимаешь?

Стефан все хорошо понимает, и никакая помощь ему уже не нужна. Глядя директору прямо в глаза, он говорит:

— Я хотел попробовать, пойдет ли вода. — Сказал это и увидел, как лица взрослых застыли.

— Попробовать? — спрашивает директор. — Попробовать, пойдет ли вода?

— Да.

— Только ради этого?

— Да.

Директор смотрит на Стефана так, словно тот не в своем уме. Внезапно наклонившись вперед, он спрашивает:

— А ты знал, какой кран ты открываешь?

— Пожарный.

— Вот как — пожарный, значит!

Все молчат. Раздается короткий смешок. Это комендант Бремер. Фрау Майнерт смотрит на Стефана. Вид у нее озабоченный, глаза печальные. Стефан думает: «И всё из-за Губерта! Пропал я».

— Итак, ты знал, — говорит директор. — Ты знал, что открываешь пожарный кран — гидрант. Таким образом, тебе было известно, что этот кран трогать нельзя. К тому же он выкрашен в красный цвет. — Директор даже поднимает указательный палец. — Я просил бы тебя объяснить нам свой поступок.

Стефан не понимает — что тут еще объяснять!

— Это возмутительно! — взвивается комендант Бремер. — Черт знает что такое! — Он уже кричит: — А ты знаешь, какой ты ущерб нанес?!

Этого никто не знает. Впрочем, материальный ущерб, пожалуй, не главное.

— Самое главное здесь, — говорит директор, — безответственность! Нежелание считаться ни с кем и ни с чем!

Стефан и слышит и не слышит, ему совсем плохо. Хочется сесть… хочется бежать… никого не видеть… не слышать…

Парис Краузе поднимает руку:

— Он из деревни приехал. У бабушки жил.

Пауза. Какое это имеет отношение к пожарному крану?

— Наверное, он не знал, не понимал — что может случиться?

— Чего это он не знал?

— Ну, как этот кран работает… — отвечает Парис Краузе.

Стефан поворачивается к нему, с первых же слов поворачивается. Взгляд злой и презрительный:

— Может, это ты такой глупый, — говорит он Парису Краузе. — Я-то знаю, как он работает.

— Как же ты! Как же ты сделал это, если ты знал… — выкрикивает Парис Краузе.

— Ясное дело, знал! — кричит в ответ Стефан. — Ясное дело!

Парис Краузе молчит. Ему стыдно — так прямо ему высказали презрение.

— Он же только что признался нам, — вмешивается директор, — признался, что хотел попробовать, пойдет ли вода. Из этого вытекает, что он превосходно знал, как такой кран работает. Да, да, он превосходно знал, что и делает наш случай столь печальным. Я повторяю — столь печальным! — И, обращаясь к Стефану, он добавляет: — Можешь садиться. Фрау Майнерт, считаю соответствующую запись в классном журнале необходимой.

И оба уходят — и директор и комендант Бремер. Фрау Майнерт провожает их до дверей. Она тщательно закрывает ее и несколько секунд не отпускает ручки, как будто ей надо что-то обдумать. Затем, вернувшись к своему столу, обращается ко всему классу:

— Продолжим урок. Читайте.

— Я же сам хотел сказать, — уверял Губерт Стефана.

Они стояли на мосту — это было после школы, — бледное солнце просвечивало сквозь жидкие облака, дул ветер. Спустившись с моста, они повернули направо. Несколько шагов, и они уже у самой воды.

— Хочешь, я пойду и скажу им? — говорит Губерт.

— Зачем, зачем им говорить?

— Тебя же в журнал записали.

— Ну и что?

— Что твои родители скажут?

— Подумаешь. Мне все равно.

— Ничего не все равно. Ты лучше скажи, кто тебя выдал?

— Меня? Выдал?

— Ну да, коменданту Бремеру сказал.

— Кто? А ты подумай немного. Чудило, комендант же видел меня в воскресенье! На балконе между этажами. Сам-то ты разве не слыхал?

— Слыхал. Неужели он тебя узнал?

— Узнал, и все.

— А я считаю, выдал тебя кто-то.

— Ну и считай, — говорит Стефан. — Ничего это не меняет.

— Да, не меняет, — соглашается Губерт и надолго замолкает. «Надо было мне самому пойти, — думает он при этом, — надо было…»

Из шлюза медленно выползает самоходная баржа — длинная-предлинная. Стефан не может от нее глаз оторвать, смотрит и смотрит и… вспоминает…

На Одере он их каждый день видел, а ночью слышал, сквозь сон слышал. И так привык к ним, что по рокоту дизеля мог определить, где баржа находится… Как давно это было…

Река, на берегу которой он сидит, называется Шпрее. Течет она, стиснутая гранитными набережными, стенами домов — ни песочка, ни луга, ни камыша! Но баржа, которая сейчас плывет мимо, доплывет и до лугов и туда, где Тассо, где бабушка…

— Знаешь, у нас плот есть, — говорит Стефан. — Мы его еще зимой построили — Тассо и я.

— Плот? Настоящий? И плавать на нем можно? — спрашивает Губерт.

— Ага. Из досок и бочек. Небольшие такие бочонки из пластмассы. Жидкое мыло в них продают.

— И вы на нем уже плавали? И опять поедете?

Поколебавшись немного, Стефан отвечает:

— На следующей неделе.

Только что он и не думал об этом и вдруг уже сказал Губерту. А Губерт сразу набросился на него:

— И я с вами! Возьми меня, возьми меня с собой!

— Если тебе охота, по мне — пожалуйста. — Вот как заговорил Стефан! И говорит, говорит, а ведь сам знает, что никуда он на будущей неделе не поедет.

А Губерту ужасно хочется поехать с ним. Он уже радуется, что поедет. Стефан чувствует — надо его немного охладить.

— Понимаешь, мы далеко очень поедем. На остров. Там не был ни один человек.

— Ни один человек?

— Ни один, — говорит Стефан. — Дикий совсем остров. Кусты одни и песок. И лебеди, понимаешь — лебеди! Двадцать или даже тридцать, и всю зиму они там.

Губерт молчит. Голову наклонил, смотрит на реку. Она здесь широкая. Между шлюзом, берегом и мостом плавают лебеди, водяные курочки, утки, чайки — одних лебедей целая дюжина… Губерт подсчитал их в уме и спрашивает:

— Столько, сколько здесь?

— Там все по-другому, — отвечает Стефан. — Понимаешь, никого нет, дико все, и лебеди плавают. Куланке, наш рыбак, он знаешь сколько лебедей спас! Когда они замерзли зимой. Один остался у него, не улетел, совсем молоденький, перья еще коричневые. Пойдет Куланке в сарай — а лебедь за ним, как собачонка, бегает.