Бенно Плудра - Остров лебедей

— А отчего так бывает, как у тебя сейчас? — спрашивает Стефан.

— Не знаю. Напасть какая-то, может, от переохлаждения. Или повернулся не так. Может, и от холодной воды вчера.

— От воды? Холодная была, да?

— Может быть, даже слишком холодная.

— А летом, — говорит Стефан, — когда купаешься, тоже сначала бывает холодно. — Школьный портфель почему-то потяжелел очень, будто камнями набит. Но Стефан не знает, куда его поставить.

Отец смотрит на него в упор.

— Может, на работе плиту неловко принял. Кран — он ничего не прощает. Тут нужна абсолютная точность — а то сразу в поясницу вступит. Да и не молодой я уже.

— В школе у нас сегодня что было… И комендант и директор сразу в класс ввалились.

— Оба сразу?

— И еще фрау Майнерт. Наш классный руководитель.

— Многовато что-то.

— Это точно, — говорит Стефан и наконец-то ставит портфель впереди себя. Обе руки он засовывает в задние карманы брюк. От этого у него прибавляется уверенности, да и стоит он так прочней.

Отец спрашивает:

— И что ж им надо было?

— Ну, это самое.

— Ты расскажи — как и что.

— Да никак.

— Но ведь как-то было?

— Плохо все было. И хуже всех этот Бремер.

— Ничего удивительного. Ему больше всех хлопот досталось.

— Этот готов меня загрызть был.

— Не загрыз ведь. — Отец улыбается. Левой рукой он подпирает спину и сразу делается не такой деревянный, будто он уже почти здоровый, и Стефан решает, что это самый благоприятный момент.

— Меня в журнал записала, — говорит он.

— И что же они там записали? И кто именно?

— Фрау Майнерт. Но это директор ей велел.

— Вот видишь.

— Чего это я видеть должен?

— В журнал тебя записали. Не успел приехать, а уже записали. Такое не каждому удается. Или ты другого мнения?

Стефан молчит. Даже улыбнуться пытается. Острит, значит, Герман. Но пусть не думает, что он может его на пушку взять…

— А что же написано про тебя в классном журнале?

— Не знаю. Что-нибудь да написано.

— Они должны были тебе прочитать.

— Не прочитали вот.

— Пусть тогда завтра прочтут. Или тебе все равно? Мне кажется, что тебе действительно все равно.

Глубоко засунув руки в задние карманы, Стефан смотрит на отца.

— Я и без них узнаю, что там написано, — говорит он и замечает, что разозлил отца. Глаза Германа посветлели, левая рука с угрозой вытянута вперед.

— Три дня, как мы приехали, и ты уже заварил кашу. Какая тебя муха укусила? — Отец хочет поднять руку, но острая боль заставляет опустить ее. Губы сжаты.

— Ты что, пап? — говорит Стефан.

Отец оставляет вопрос без внимания, и Стефан, не попрощавшись, хочет уйти, но отец останавливает его:

— Погоди, один вопрос еще.

— Да.

— Он говорил тебе, от кого он это узнал?

— Кто? Чего узнал?

— Комендант Бремер. Он сказал тебе, от кого он узнал, что это ты гидрант открыл?

— Он сам меня видел, — говорит Стефан.

— Видеть-то он тебя видел, но гораздо поздней. И не тогда он узнал это. Я ему сегодня утром сам сказал.

— Ты?

— Да. Встретил его, когда на работу шел. Внизу на площадке. И сказал.

— Сам сказал ему?

Отец кивает и спрашивает:

— Ты, может быть, считаешь, что я неправильно поступил?

Стефан молчит. Вдруг резко поворачивается и уходит.

У себя в комнате он подошел к окну. Далеко внизу — шлюз, блестит вода, а дальше — бетонный мост, по нему бегут машины и время от времени перекатывается трамвай…

На столе все еще лежит письмо. Письмо к Тассо. Со вчерашнего обеда Стефан не написал ни строчки. Он садится и пишет:

«Мне тебе надо много чего рассказать. Приеду — целый час буду рассказывать. Но может быть, ты сам приедешь? Правда, приезжай! Твой Стефан».

Проходят понедельник, вторник, среда — в среду они, во-первых, ходили в бассейн, во-вторых, у них был сбор отряда, и в-третьих и последних, к тому же довольно поздно, Рита Шмальберг поцеловала Стефана Кольбе.

Кто-то притащил цветы, поставил на учительский стол, а у Ларисы в голубой эсэнэмовской рубашке вполне подходящий вид. Цветы она принесла: анемоны и желтые и красные тюльпаны в вазе из толстого стекла.

— Цветы, — говорит она, — по случаю праздника.

— А какой сегодня праздник? — хором спрашивают братья Функе.

— Вот сейчас и узнаем, — отвечает Лариса. — Это, можно сказать, от вас самих зависит.

Посмотришь на Ларису, и можно подумать, она из восьмого или девятого класса. Волосы начесаны на лоб, мягкие, вьющиеся. Блондинка. Известно к тому же, что она из Ростока, значит, с побережья, да и говорит — нараспев, слова растягивает, как люди, которые живут на севере республики. Но глаза у Ларисы совсем темные, может быть карие или даже черные.

Цветы, стало быть, по случаю праздника.

Все в сборе, только двоих не хватает. Всем, конечно, любопытно узнать, какой же такой праздник сегодня? И велико разочарование, когда Лариса сообщает:

— Нам предстоят выборы совета отряда. Сегодня мы с вами начнем подготовку к этому дню.

А ведь только что все слышали: цветы по случаю праздника?!

Губерт Химмельбах сидит тихо, Стефан Кольбе — тоже. И в то время как они оба тихо сидят на своих местах и впереди за учительским столом стоит Лариса в голубой рубашке, Стефан думает о каноисте-лесовике с вороньим гнездом на голове и в выцветших джинсах… А здорово было бы, если б каноист сейчас взял да заглянул сюда, просунул бы голову в дверь и сказал: «Лариса, алло, крошка!»

Не замечая сам этого, Стефан улыбается, зато Лариса замечает его улыбку и, глядя на него, тоже улыбается, правда, несколько озадаченно — она же не знает, чему улыбается Стефан.

— А вы что подумали? — спрашивает Лариса у ребят. — Кофе с пирожными будет, да? Нет, это потом, сперва поработать надо.

Пионеры приумолкли: они не против того, чтобы поработать, а тут еще кофе с пирожным! Вот здорово!

— Все вы новенькие в этой школе, — говорит Лариса, — все из разных мест, а если и попадаются берлинцы — они обязательно из разных районов города. Скажите, а есть здесь хотя бы двое из одного и того же места?

Есть, оказывается: братья Функе, Марио и Михаэль. Они как-то небрежно поднимают руки. В эту минуту интерес всего отряда сосредоточен на них, и оба так похожи друг на друга, что кажется, будто каждый представлен здесь дважды. Оба невысокие, лица нежные, немного девчачьи, только уши велики, но их скрывают густые темные волосы.

— Вы где до сих пор жили? — спрашивает Лариса.

— В Панкове, — отвечает тот Функе, который сидит слева.

— Кто из вас Марио, а кто Михаэль?

— Я — Михаэль.

— А как мне отличить, кто из вас Марио, а кто Михаэль, если вы случайно поменяетесь местами?