Эдишер Кипиани - Тетрадь в десять листов

Буба стоял напряженный, будто перед ним и в самом деле высились фигуры окаменевших воинов. Меня бросило в дрожь.

— А знаете, что самое интересное? — прошептал вдруг Буба. — Может быть, там находится могила царицы Тамары. Не может быть, а действительно находится, слышите? Ведь этой могилы еще никто не нашел.

Буба умолк. Мы сидели затаив дыхание, боясь нарушить молчание. И вдруг у меня промелькнула мысль, вдруг я поняла, почему у Бубы такой скверный характер, почему он «плохой» мальчик. Бубе не место на улицах большого города, среди многоэтажных домов. Его место в горах, на неприступных скалах, среди джейранов и пещер. Он должен быть охотником, пастухом или альпинистом, геологом или археологом, лесником или моряком. Буба рожден не для города. Вот какая мысль осенила меня, когда Буба как зачарованный рассказывал о Вардзийской пещере.

— Поэтому мы должны победить, теперь вы понимаете меня? — продолжал Буба. — Кто не хочет работать, пусть сейчас же скажет.

— Бабушка Нато отдает старую чугунную печь, — сказала я, — знаешь, какая она тяжелая!

— Молодец! — Буба взглянул на меня глазами, полными благодарности. — Сегодня же привезем ее. Ты, Мзия, хорошая девочка.

Когда прозвучали эти слова, сердце мое забилось часто-часто и я опустила голову. Неужели Буба сказал это? Или мне просто послышалось?

— В забор около нашего дома в одном месте вплетены старые железные ворота, — сказала Этери. — Если эти ворота мы заменим камнями…

— Заменим, конечно, заменим! — обрадовался Буба. — Ты, Этери, тоже неплохая девочка!

Меня кольнуло в сердце. Нет, мне, конечно, показалось. Буба никогда не говорил, что я хорошая девочка, всюду только Этери… а я… ну и не надо, пусть не говорит…

— Сегодня же привезем и ворота и печку, а завтра утром… — Буба замолчал и, как самовлюбленный петушок, вытянув шею, посмотрел на нас, будто не решаясь сообщить сразу радостную весть.

— Ну что «завтра утром»? — одолело любопытство Мито.

— Завтра утром, на рассвете, мы соберемся у Метехского моста. Недавно на берегу реки я видел железные перила старого моста, увязшие в песке.

— Целые перила?!

— Нет, часть перил, но такую большую, такую большую, что… — Буба покачал головой и зажмурился, будто видел, с каким изумлением встречает нас на складе дядя Андро.

В тот же вечер мы притащили на склад печку бабушки Нато, старые ворота Этери и очень усталые разошлись по домам, чтобы хорошенько выспаться и на рассвете собраться у Метехского моста. Действительно, ребята нашей бригады почти одновременно собрались в том районе города, где на горе будто прилеплены древнейшие серные бани, где на берегу Куры высится прямая скала, а вершину ее венчает старинный храм двенадцатого века. Рядом с храмом в прошлом веке построили тюрьму. Многие революционеры и борцы за свободу томились в ее стенах.

Сейчас тюрьма разрушена, место расчищено — здесь будет стоять памятник основателю Тбилиси Вахтангу Горгосали. Эти древние стены с удивлением взирают сверху на новый город, новые улицы, на новых людей. И, возможно, ищут старый «ослиный мост», перила которого увидел Буба в песке.

Мы зашагали по набережной и вскоре очутились у разделявшейся на две части лестницы, которая спускалась к реке.

— Видали? — закричал Буба, облокотившись на поручни лестницы.

Мы взглянули по направлению его руки и увидели погрузившуюся в песок часть старого моста.

«Если столько же находится в земле, тогда счастливее нас никого не будет на свете», — подумала я.

Вдруг мое внимание привлекли отчаянный визг и вопли. Я оглянулась и — о ужас! — что я увидела: девочки из отряда Бакури сломя голову сбегали по ступенькам противоположной стороны лестницы.

— Скорее, скорее, Бакури! А то нас опередит Буба, скорее, Бакури!

Я в мгновение ока очутилась на берегу реки; к перилам старого моста стремглав бежали Буба и Бакури. Они подбежали почти одновременно и остановились, будто сорвались со скалы, едва сдерживаясь, чтобы не кинуться друг на друга. Потом оба вскочили на перила. От тяжести двух мальчиков перила начали прогибаться.

— Это наша находка! — кричал разгоряченный Бакури. — Рыбак Гига указал нам дорогу.

— Ха, Гига-рыбак! — насмешливо повторил Буба. — Вы только сейчас их заметили.

— Только сейчас? — издевательски переспросил Бакури.

— Да, да, увидели нас и догадались, зачем мы спускаемся к реке. А я давным-давно знал о них. На тебя это похоже, ты только обманом и живешь, — несправедливо уязвил врага Буба.

— Ты лучше укороти свой язык, вечно ищешь, с кем подраться, когда-нибудь я помогу тебе в этих поисках.

— И без тебя найду!

— Что? Железо? — наивно спросил Бакури.

— И железо, и с кем подраться!

— Буба, предупреждаю, уйди с дороги.

— Дорога широка, проходи.

— Эти перила принадлежат нашей бригаде.

— Вот что принадлежит вашей бригаде! — вскричал Буба, и в воздух поднялся его кулак.

К счастью, удар не был нанесен: изменившись в лице, Бакури спрыгнул с перил:

— Сойди вниз, я тебе покажу!

Перила покачнулись, и Буба, не удержавшись, тоже спрыгнул. Старые соперники приготовились к схватке и двинулись друг на друга. Лица у них были напряженные, они с трудом дышали. Положение становилось серьезным. Я, Этери и Мито подбежали к Бубе, схватили его за руки, но он рванулся и освободился. С Бакури проделали то же самое девочки его отряда, но и Бакури вырвался.

— Оставьте меня, — закричал Бакури, — в конце концов когда-нибудь надо раздавить этого комара?!

— Ну попробуй, узнаешь, как этот комар кусается! — заорал Буба и рванулся к Бакури.

— Эй вы, молокососы! — послышался вдруг чей-то басовитый повелительный голос.

Буба застыл на месте, Бакури вздрогнул. По лестнице большими шагами спускался смуглый широкоплечий парень. Он курил папиросу и пускал дым в воздух. За ним шли три таких же здоровяка. Все четверо были одеты в форму ремесленного училища. Когда смуглый парень разглядел получше застывших Бубу и Бакури с поднятыми кулаками, он не смог удержаться от смеха, щелчком подбросил папиросу, и та, оставляя дымовую полоску, упала к ногам драчунов.

— Вы только поглядите на них, настоящие петушки! — обратился чернявый к своим товарищам и снова уставился на дерущихся. — Ну давайте! Кто победит, того угощаю лимонадом!

Но Буба и Бакури не двинулись с места. Теперь они повернулись в сторону чернявого, держа кулаки наготове, будто у обоих появился новый общий враг, и это объединило их.

— Чего вы деретесь? Что вы не поделили? Скажите.

Молчание.

— Они что, немые? — с усмешкой спросил чернявый у Мито.

— Нет, они говорят, — серьезно ответил Мито.

— На каком языке? — опять спросил чернявый.

— На грузинском!