Екатерина Шелеметьева - Имя для капитана

Наконец по обе стороны дороги замелькали низкие рыбацкие домики. Они жались друг к другу, и казалось, вот-вот развалятся. Велик удивился. Он слышал про рыбацкие посёлки у самого берега, но не ожидал, что жилища окажутся такими неказистыми. Мальчик растерянно рассматривал постройки, когда Маду, ткнув пальцем в одну из них, гордо сказала:

— Вот там наш дом.

— Хороший, — неуверенно отозвался Велик.

Стоп: а как это Маду оказалась возле отеля его родителей? Уж не специально ли она пришла? Но не успел мальчик это обдумать, как впереди показался рынок. Впрочем, не совсем рынок — скорее, причал, куда на рассвете приходят сотни рыбацких лодок. Моторки толкаются у берега, а рыбаки стаскивают с них улов, взвешивают, ссыпают кучами прямо на причал и принимаются за торговлю. Даже с расстояния в три сотни метров было слышно, как шумит и спорит базар. Мальчик представил, что перед ним огромное морское чудовище с сотнями щупалец. Оно шевелится, волнуется, блестит на солнце рыбьей чешуёй и источает на всю округу весьма специфический аромат.

Велик застыл: на миг ему показалось, что, если он подойдёт, рынок просто поглотит его. Но Маду взглянула на него выжидающе — и Велику ничего не оставалось, кроме как тащиться за ней.

Подойдя к рынку, Маду скинула сандалии и с радостным смехом бросилась в привычную стихию. Её босые ноги зашлёпали по бетонным плитам причала. Девочка ловко перепрыгивала через горы улова, проскальзывала между рыбаками, с кем-то здоровалась, кому-то просто кивала. Она плыла по рынку, словно преград и препятствий для неё не существовало.

Не прошло и минуты, как Велик безнадёжно отстал. Сколько мальчик ни оглядывался, сколько ни звал, Маду как сквозь землю провалилась. Вокруг была только рыба: тунец, морской окунь, маленькие рифовые акулы, скаты, тропические рыбки, крабы и креветки. Никогда ещё он не видел такого изобилия.

А к берегу тем временем подходили новые и новые лодки, и босые торговцы всё ставили на причал ящики с добычей, кричали, спорили. Кто-то хвастался уловом, кто-то торговался с покупателями. В стороне от рыбных гор молодые парни за символическую плату рубили на куски свежего тунца. В воздух то и дело со свистом взлетали огромные тесаки. Какой-то мужчина хвастался, что поймал акулу-людоеда, другой держал в руках круглого ската. Сгорбленный старик вылавливал в толпе туристов и предлагал им акульи зубы, вынимая их горстями из небольшого замшевого мешочка. А среди рыбаков и их добычи то там, то тут мелькала рыжая голова Велика Котова.

С опаской и любопытством наблюдал мальчик за жизнью рынка. С одной стороны, ему нравились смуглые рыбаки, их потёртые цветные лодки, их истории. А с другой, уж очень было жаль маленьких рифовых акул, никому не причинивших вреда, и тропических рыбок, случайно запутавшихся в сетях. Мальчик бродил по рынку, прислушивался к разговорам, и никто не обращал на него особого внимания.

Наконец, устав слоняться без дела, он вскарабкался на груду мусора, камней и сетей чуть в стороне от рынка и стал высматривать в толпе Маду. Обнаружить её оказалось непросто. Если рыжий Велик так и пламенел на фоне местных жителей, то худая, юркая, черноволосая Маду просто растворялась среди таких же поджарых и темноволосых моряков. Велик почти отчаялся, когда девочка насмешливо его окликнула:

— Ты чего здесь маячишь? Слезай уже, не позорься.

Мальчик проворно спрыгнул на землю.

— Ну что, отец возьмёт тебя в океан? — нетерпеливо спросил он.

Маду фыркнула.

— Не хочет. Говорит, опасно. В прошлый раз, мол, чуть не утонула.

Маду обиженно надула губы.

— Ну и ладно. Я всё равно поплыву! Вот увидишь.

— Как поплывёшь? — Велик изумлённо смотрел на новую подругу.

— Я спрячусь. Вон там, — и Маду ткнула пальцем в гору рыболовных сетей, брошенных на берегу, — а когда стемнеет, проберусь на борт и залезу в трюм. Вылезу, когда корабль отойдёт от берега. Вот они удивятся!

Маду засмеялась, представив изумлённые лица отца и других рыбаков, когда она покажется на палубе. И тут у девочки возникла новая, совершенно потрясающая идея. Она подмигнула Велику и предложила:

— Поплывёшь со мной?

Мальчик растерянно пожал плечами. С одной стороны, ужасно хотелось в плавание, с другой — он представлял приключение совсем не так. Он же будущий капитан, а капитаны не проникают тайком на чужой корабль. А что скажут дома? Ведь лодка уйдёт в океан на целую неделю. Что подумают родители, когда Велик исчезнет на такой долгий срок? Мама будет переживать, а может, и плакать. Да и отец тоже расстроится.

И всё-таки там, за спиной, океанская волна с шумом накатывала на золотой песок, а на волнах качалась лодка, на которой можно отправиться в настоящее плавание и увидеть океан. По-настоящему увидеть, не с берега, не с моторки, а оттуда, где водятся самые удивительные животные планеты: киты, дельфины, огромные акулы и морские черепахи. А как же Маду? Она девочка, и разве можно бросить её вот тут, на рынке, чтобы она весь день пряталась и потом одна кралась ночью на корабль? Нет, так не пойдёт.

Котов шумно вздохнул и негромко сказал:

— Поплыву.

Ещё около часа Велик и Маду слонялись по рынку. Они хотели примелькаться рыбакам и дождаться удачного момента, чтобы незамеченными нырнуть под старые сети. И такой момент скоро представился: молодой рыбак поскользнулся на рыбной чешуе и уронил ящик с уловом. Маленькие серые креветки разлетелись по причалу, привлекая внимание торговцев и покупателей. Кто-то ругал неаккуратного парня, кто-то помогал ему собирать улов, кто-то просто глазел — в общем, все с интересом участвовали в маленьком происшествии. А двое детей, Велик и Маду, воспользовались суматохой и спрятались на причале под ворохом драных снастей.

— Лежи тихо, — сердито прошептала Маду, когда они устроились в своём убежище. — Главное — не попасться, а то никакого плавания не будет, да ещё и влетит от взрослых.

Велик снова вздохнул. Теперь, когда они спрятались в укрытии, он сильно засомневался в своём решении. Но было уже поздно — приходилось лежать и ждать. А солнце между тем добралось до середины неба, опаляя покупателей, рыбаков и вываленный на берег улов. Рыба, не проданная до этого времени, начала портиться — потянуло тяжёлым, сладковатым душком. Велик зажал нос руками и изо всех сил старался не дышать.