Худайберды Тухтабаев - Свет в заброшенном доме

Аман подошёл к маме, сказал, что животик болит, попросил хлеба. Вот тут-то и взорвалась мама: она закричала «во-он!» и повалилась без памяти на землю.

Дядюшка Туран и Разык-ака ходили из дома в дом и собирали для бойцов всякую всячину: сушёные фрукты, рукавицы, шерстяные носки, шапки. А мы, дети, ходили за ними, чтобы посмотреть, кто что даст и сколько. Очередь дошла до Парпибобо.

– Иные жалеют горсточку червивого урюка, – начал издалека Разык-ака, – тогда как один ташкентец купил для наших доблестных воинов целый танк!

– Погоди, объясни вначале, что это такое – танк?

– Танком называют трактор, который воюет.

– Ёпирай [15], неужто и трактор может воевать?!

– Может, – подтвердил дядюшка Туран. – Один старик, вашего возраста, на все свои сбережения купил самолёт.

– Айриплан? – удивился дед.

– Да, айриплан.

– Неужели государство разрешает покупать такие вещи?

– Разрешает, – твёрдо ответил дядюшка Туран. – Вот бы вы купили для своих сыновей пушку и послали на фронт!..

Парпи-бобо постоял в некотором раздумье, покусывая кончик бороды, потом махнул рукой:

– Брось ты такие разговоры, Туран! Сейчас на нашем базаре стоящих щипцов для углей не найдёшь, не то что пушку!

– А вы сдайте государству денежки, а уж государство найдёт, где купить пушку! – подлил масла в огонь Разык-ака.

Парпи-бобо выпустил изо рта кончик бороды.

– Хош, а сколько берут за приличную пушку?

– Сто тысяч, – сказал Разык-ака, не моргнув глазом. Дед только и произнёс: «А?!»

– А вы как думали? Пушка – это вам не праща, которой камешки мечут в воробьев!

– Разык, послушай меня. А нельзя ли как-нибудь подешевле купить? Может, подержанную какую…

Разык-ака пожал плечами, пошёл из двора.

– А никто вас и не заставляет покупать пушку. Спасибо и за этот изюм, дедушка. Сказал же вам, иные и того жалеют.

– Ладно, на этот счёт я ещё должен посоветоваться со старухой, – пробормотал дедушка Парпи, направляясь к себе.

Тётушка Тухта стирала во дворе. Дед близко подошёл к ней, постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом сказал, что в нынешней войне нельзя и шагу ступить без пушки, что без пушек победы нам не видать как своих ушей. В заключение добавил, что и Куршермата в своё время удалось выгнать из крепости исключительно благодаря пушкам, что очень сильное это оружие – пушка.

– Знаю, знаю, она стреляет железными шарами, – равнодушно ответила тётушка, продолжая стирать.

Дедушка промолчал, почему-то отошёл к калитке (кто знает, может, готовил путь к отступлению, если старуха кинется драться?) и оттуда крикнул:

– Жена, эй, жена!

– Чего орёшь, не глухая ведь. Чего надо? – Тётушка даже не подняла головы.

– Я хочу купить для своих сыновей пушку!

Нет, тётушка не вскочила, не погналась за мужем.

– Моим сыновьям государство само купит пушку, – сказала она спокойненько.

Дедушка осмелел, подошёл поближе.

– Нет, государство не может каждому покупать пушку. У него денег не хватит.

– У государства есть заводы, что изготовляют деньги, и это не твоя забота, – обрезала она. – Ты иди лучше в дом, тки свою бязь.

– Тот завод, который изготовляет деньги, говорят, неделю тому назад попал в руки неприятеля, – нашёлся-таки дедушка.

Тётушка перестала стирать, задумалась.

– Сколько же стоит твоя пушка?

– Ариф, сынок, скажи ты, сколько она стоит! – попросил дед меня. – Ты ведь слышал.

– Сто тысяч! – поспешно выкрикнул я.

– Че-го-о? – начала медленно подниматься тётушка. – Повтори-ка, сынок, Арифджан, может, я ослышалась?

– Нет, не ослышались, – успокоил я её. – Сто тысяч.

– А ты что, думала, это тебе праща, чтоб метать камешки в воробьев? – рассердился бобо. – Её, знаешь, из чёрной стали отливают!

– Что-то у тебя с мозгами не в порядке, старик. Откуда возьмёшь столько денег-то?!

– Бог даст, найду!

Парпи-бобо у нас мастер убеждать, он так частил, что тётушка Тухта слова не могла вставить. С его слов получалось, что без пушки войну мы никак не выиграем. Вернутся домой трое сыновей тётушки или нет, тоже зависело от пушки. Чем быстрее дедушкина пушка окажется на поле битвы, тем быстрее вернутся домой все триста парней, ушедших на фронт, да и голод, который всё больше даёт о себе знать, сгинет, как только пушка будет куплена и отправлена в Россию.

– Ладно, делай что хочешь. Тебе видней, – сдалась тётушка.

Парпи-бобо не умел считать денег, поэтому наутро, отправляясь на базар, он взял меня с собой. Мы погрузили на арбу, которую дед выпросил в колхозе, два мешка изюма, три мешка сушёного урюка, четыре мешка джугары. Здоровый битюг быстро доставил нас в райцентр. Базарные покупатели будто только нашего появления и ждали: мгновенно разобрали весь наш товар.

В среду на базар мы погнали корову и телка. Неплохо продали и стог клевера, сушившийся на крыше. Свалили вырученные деньги в кучу, сосчитали. Нужной суммы не было.

– Что будем делать? – повернулся дедушка ко мне. Я, конечно, не знал, пожал плечами. – У тётушки есть вещички… – раздумчиво проговорил бобо. – Готовилась женить твоих дядьёв. Отрезы бекасама, атласа, шёлка… Только не даст старуха.

– А если попросить хорошенько?

– Всё равно не даст, – покачал головой дед. – Если вот взять незаметно…

– Вы хотите сказать, если украсть?

– Ну, поплачет малость, успокоится…

– Не знаю, – опять пожал я плечами, невольно оглянулся на тётушку, что сидела поодаль во дворе. Она слышала, что ли, нашу беседу, поднялась с места и ушла в дом. Через какое-то время вышла с узлом в руке, бросила перед нами. В нём были заготовленные к свадьбе Дехканбая-аки подарки. «Дети мои вернутся – уж я сумею их женить!» – смахнула слезу тётушка.

В воскресенье мы распродали и эти вещи. Денег опять было недостаточно. На этот раз дедушка Парпи взъярился на меня: «Ты, пустая башка, не будь растяпой: считай получше, много бумажек несчитанными проскакивают у тебя меж пальцев!» Я пересчитал. Всё было верно.

– Ты смотри, целый хурджин [16]денег и то не хватает, а?! – удивился дед.

– Не хватает, – осторожно согласился я, боясь, как бы он опять не накинулся на меня.

– Сколько же у нас не хватает? – переспросил дед.

– Десять тысяч.

– Что же теперь делать-то, и продавать вроде больше нечего.

– Может, возьмём в долг?

– Разве что у Мели-ростовщика? – спросил бобо, уставясь на меня.

Правда, у кого и найдёшь деньги, как не у Мели-ака?! Вот у кого куча денег! Говорят, он не может спать ночами дома: денежная вонь гонит его прочь. Дедушка Парпи недолюбливает Мели-аку, вернее, просто ненавидит, да и мало кто любит его в кишлаке. Не любят, но обращаются к нему, раз другого выхода нет.