Алефтина Маматова - Как Варька взрослела

ЧУВСТВО ВИНЫ

По дому лениво растеклось утреннее тепло. Молодая женщина вошла в детскую комнату и осторожно присела на край кровати.

– Доброе утро, дочка! Пора вставать!

Девочка потерла сонные глаза и надула губы:

– Никакое оно недоброе…

– Ты все еще переживаешь из-за вчерашнего? Давай-ка поговорим…

Мать завернула ребенка в одеяло, посадив к себе на колени:

– Тебе очень плохо?

– Ага… – всхлипнула девочка. – Это не честно! Разве я виновата? Они сами начали…

Вместо утешений мать предложила:

– Хочешь, я расскажу историю об одной девочке, такой же, как ты, по имени Варька?

– Кто это?

– Не важно. Ей тоже было плохо, как тебе сейчас.

– Правда?

– А вот послушай!

***

Варька школу невзлюбила даже не с первого урока, а с общешкольной линейки. Огромные белые банты первоклассниц щекотали ей лицо и мешали рассмотреть, что происходит вокруг. Тело в шерстяной форме чесалось и зудилось, а новые туфли давили так, будто это колодки каторжника. В общем, беззаботной жизни дошкольницы пришел конец. Теперь надо писать прописи, и вместо бабушкиных оладышков – ненавистная яичница-глазунья, от которой тошнота подкатывает к горлу, но отказаться нельзя. Мама считает, что завтрак – пища для ума. Только это совсем не помогает! Будильник, который раньше берег Варькин сон, звенит, как взбесившийся, а за окном темным-темно и кажется, что еще ночь.

Ко всему можно привыкнуть, если бы… не Антонина Александровна. Более строгого и властного человека Варька еще не встречала. Острый, пронзительный взгляд учительницы впивался в девочку буравчиками так, что сердце останавливалось. Хотелось залезть под парту и до конца урока не высовываться. А еще лучше заболеть до конца года или даже, на всю жизнь. Ученики к Антонине Александровне относились с положенным трепетом и уважением, но больше – побаивались, а потому, мало кому приходило в голову нарушить дисциплину. Хулиганов, если таковые обнаруживались, ставили в угол, заклеймив позором до конца занятий. После наказания они становились тихими и жалкими. Варька их жалела, стараясь на глаза учительнице лишний раз не попадаться, пока не случилось страшное.

– Варя! Мне нужно, чтобы твоя мама пришла в школу! – сказала сухо Антонина Александровна.

У Варьки подкосились ноги, в голове заметались тревожные мысли:

– Наверно, из-за того, что я тетрадку по арифметике забыла! Или… Потому что буквы корявые! Что теперь будет?

Антонина Александровна поправила высокую прическу и развеяла Варькины сомнения:

– Она – член родительского комитета. Нужно рейд провести по неблагополучным семьям, чтобы посмотреть, в каких условиях живут отстающие ученики. Ты меня поняла?

– Д.д.д.да-а-а-а! – промямлила девочка, наливаясь румянцем.

Варька выдохнула, что никакого наказания ей не грозит и полетела домой, окрыленная редким учительским вниманием. К сожалению, заработать похвалу от Антонины Александровны не получилось.

Когда Варька увидела мать, то застыла каменной глыбой. Родительница сидела за накрытым столом в окружении шумных гостей нарядная, раскрасневшаяся и подозрительно веселая.

– Варь-к-к-ка мо-а пришла! – воскликнула она заплетающимся языком. – Между прочи-и-им, первоклассница!

Присутствующие оживились, без стеснения рассматривая оторопевшего ребенка.

– Какая умница!

– Ты хорошо учишься?

– Ну, похвались отметками! Получишь шоколадку…

– А ты читать умеешь?

Девочка посчитала вопросы глупыми и отвечать не стала. Она применила силу гипноза, во все глаза всматриваясь в мать.

– Ты трезвая… Ты трезвая…

Прием не сработал. В комнате ничего не изменилось. Стало только хуже. Варька как будто попала во внутрь мыльного пузыря, где все видно, но ничего не слышно. Незнакомые люди что-то говорили, жарко дыша ей в лицо, дергали за косы, совали в руки конфеты в красивых обертках, а мать почему-то отдалялась. Пока она не исчезла совсем, Варька закричала во все горло:

– Тебя в школу вызывают! Сейчас!

Напряжение спало, и девочка неожиданно заревела. Плач ее был громким, надрывным и безутешным, как над покойником. Гости, оторопев, замолчали, а с лица матери сошла улыбка.

– Ты чего натворила-то?

Варька в ответ нервно икнула и забилась в угол. Она оценила весь ужас сложившейся ситуации за доли секунды. Все ясно – мать в школу не пойдет. Значит, Антонина Александровна останется недовольна, а Варьку накажут перед всем классом. От одной только мысли о предстоящем судилище девочка запричитала с новой силой, захлебываясь горячими слезами. Мать растерянно посмотрела на смущенных гостей и неуклюже приподнялась из-за стола:

– А что делать-то? Нехорошо получается…

Присутствующие зашептались, не смея посмотреть ей в глаза. Женщина кивнула на закуски и початую бутылку:

– Кто ж знал-то? Я ж, выпивши…

Варька решилась на последний, убойный аргумент:

– Ага! Антонина Александровна сказала, чтобы ты пришла! Другие мамы тоже будут!

Женщина тяжело вздохнула, обняла дочь за дрожащие плечи и обреченно сказала:

– Ладно, пойду…

Кампания, чувствуя неловкость, молча разошлась, а Варька стала ждать мать из школы. Вернулась она довольно скоро. Дочь кинулась навстречу:

– Мам, ты Антонину Александровну видела? Что она сказала?

– Да, Варька, встретились мы с учительницей. Уж лучше бы ты наврала, что меня дома нет…

Мать сняла пальто и обреченно опустилась на стул.

– Разве можно говорить неправду?

Женщина удрученно покачала головой:

– Эх, дочка, опозорилась я! Антонина Александровна домой отправила. Говорит, в таком непотребном виде нельзя к детям ходить, да еще с проверкой. Что ж ты наделала? Нехорошо получилось…

Варьку сковал ужас от содеянного. Невыносимое чувство вины захлестнуло мощной волной, обдав от макушки до пяток. Ей захотелось исчезнуть, провалиться под землю, умереть и навсегда позабыть о том, что произошло. Девочка сделала несмелую попытку защититься:

– Я не при чем! Это все из-за тебя!

Мать устало махнула рукой и с укором бросила:

– Кто тебя за язык тянул? Сказала бы, что меня дома нет…

Две женщины, взрослая и малолетняя разошлись по комнатам, каждая уверенная в своей правоте.

***

Мама закончила рассказ и замолчала. В ее грустных глазах застыли дрожащие капельки слез.

– Ты чего плачешь?

– Так, вспомнила кое-что… из детства.

– Мне Варьку жалко. Она же ни в чем не виновата!

– Может и так, да только не бывает вины без виноватых. Девочка всю жизнь переживала, что подвела мать. Поверь, я это точно знаю!

– А ее мама?

– Про нее ничего сказать не могу. Возможно, она тоже сожалела, что не взяла ответственность, не приняла взрослое решение, чтобы сохранить свое доброе имя и избавить ребенка от угрызений совести.