Сергей Алексеев - Секретная просьба (Повести и рассказы)

Подивились ребята, а потом закричали:

— Верно! Согласны! Давай!..

Собрались они у фабричной ограды в овражке, решают: что бы им было заместо Зимнего, кому наступать, кому оборону в Зимнем дворце держать — то есть кому из них становиться правительством Временным.

Не хотят ребята быть Временным. Все желают Зимний атакой брать.

Вот-вот сорвётся у них игра. Спорят, шумят мальчишки. Но снова нашёлся Толя.

— Тихо! — крикнул он на ребят. Показал рукой на заводские ворота.

Смотрят мальчишки: ограда, ворота. За воротами будка. В ней сторож сидит, Архип Спиридоныч Задвижкин.

Ловко придумал Толя: будка — Зимний дворец, сторож Задвижкин правительство Временное.

— Будем штурмом ворота брать, — объясняет приятелям мальчик. — И при Зимнем ворота были.

Довольны ребята. Набрали палок — это ружья у них для атаки. Кое-кто крест-накрест ремни через шею и грудь повесил — это как будто пулемётные ленты. Двое повернули козырьком к затылку свои фуражки — это у них бескозырки. Буравкин принёс самодельный пугач. Это будет заместо «Авроры». «Аврора» выстрелом к штурму сигнал подаст.

Готовы к атаке мальчишки. Притаились они в овраге.

Сидит в сторожке своей Задвижкин. Тихо. Спокойно кругом. Смена давно в цехах. Солнце весеннее светит. Вздремнул от безделья и благодати в сторожке охранник-дед. Не знает он, что отныне он вовсе не дед, а правительством сделался Временным.

Не чует беды, дремлет спокойно старый.

И вдруг сквозь приятный, блаженный сон слышит Задвижкин как будто бы выстрел. Встрепенулся старик. Кулаками протёр глаза. «Эка какое, решил, — приснится».

Только подумал, и вдруг:

— Ура! Ура!

— Полундра!

— На ворота сигай! На ворота!

— Власть — Советам!

— Землю — крестьянам!

— Мир — всем народам!

— Эй, кто тут, сдавайся, временный!

Глянул старик в оконце, видит — летят мальчишки. Палки, как ружья, наперевес. Рты до ушей от крика.

Подбежали ребята к воротам. Поднавалились. Кто смелее, по прутьям наверх полез.

Выбежал старый, упёрся в ворота.

— Стойте! Стойте! Лешие, стойте!..

Да где уж тут. Скрипнули вдруг ворота. Створки распались. Ввалились мальчишки во двор.

— Ура! Ура!..

Окружили в момент старика. За руки, за ноги держат.

— Сдавайся, сдавайся! — и, словно штыками, в грудь старику палками-ружьями тычут.

Трудно сказать, чем бы для деда игра закончилась. Но тут Толя Буравкин подал команду. Отпустили ребята Задвижкина. Рассказал ему Толя, в чём дело.

Конечно, поначалу старик ворчал, ругался. Отцам рассказать грозился.

Обиделся очень Задвижкин:

— Какой же я временный?! Я тут при воротах без малого тридцать лет.

— Так это ж игра, — объясняют мальчишки.

— Игра… — ещё долго ворчал старик. Потом успокоился. Мотнул головой. Усмехнулся. Видать, и ему чем-то игра понравилась.

Вернулись ребята к себе в овражек. Довольны и штурмом и взятием Зимнего.

— А теперь будем играть в декрет, — предлагает Буравкин.

— Верно! — кричат ребята.

— В тот, что про мир!

— В тот, что про землю!

— В новую школу!

— В Советскую власть!

Играли ребята раньше в царя и в царицу, в казаков да в разбойников. Новое нынче время, новые нынче игры.

Наслушался Колька новых слов: «национализация», «экспроприация», «собственность Российской республики»…

Собрал дружков и приятелей, стал им растолковывать про новую жизнь.

Экспроприация, — объяснял, — это когда у капиталистов и помещиков отнимают все их богатства. Национализация — когда эти богатства передают в руки трудового народа. Богатые они живоглоты, — уточнял Колька. — У них силой брать нужно.

Не хочется ребятам отставать от общего дела. Стали они думать, что бы такое им экспроприировать и национализировать.

Один предложил отобрать футбольный мяч у генеральского сына, Ардалеона Кукуева. Второй — конфеты и сахар из лавки купца Бондалетова. Третий за то, чтобы отнять говорящего попугая у графини Чичериной.

— «Попугая»… — передразнил Колька. — Зачем попугай трудовому народу? Фабриканта Заикина знаете?

— Знаем.

— Автомобиль «роллс-ройс» видели?

— Видели.

— Будем экспроприировать автомобиль.

Ребята так и замерли от неожиданности.

— Научимся управлять, — продолжал Колька. — Всех бесплатно станем катать по городу.

Прав Колька. Лучшего и не придумаешь!

На следующий день устроили ребята возле заикинского дома засаду. Дождались, когда подъехал «роллс-ройс» и ушёл хозяин. Колька залез в кабину, отпустил рычаг, тормоза. Поднавалились ребята, покатили автомобиль.

— Быстрей, быстрей! — кричит из кабинки Колька.

Катят ребята «роллс-ройс», и чем дальше, тем быстрее. Набирает машина скорость. Сидит Колька важный, довольный. Вцепился руками в руль.

Улица пошла под уклон. Закрутились колёса быстро-быстро. Ребята едва поспевают сзади.

— Держи его, держи! — вопит Колька.

Да где уж! Разогналась машина, отстали ребята. Хочет Колька схватить за рычаг тормоза, однако с перепугу растерялся — где рычаг, сообразить не может. Перешёл автомобиль с правой стороны улицы на левую, выскочил на тротуар и в дерево — бух! Вылетел из кабинки Колька. Лицом о булыжники шмяк!

Поднялся на улице крик. Поняли ребята, что дело может плохим закончиться, — и в разные стороны. Вскочил Колька и тоже стремглав от машины.

Вернулся Колька домой. Лицо распухшее. Синяк под глазом. Рубаха порвана.

— Боже! — всплеснула руками мать. — Никак, опять с Гришкой Марафетовым дрался?

— Опять озоруешь, — обозлился отец.

Молчит Колька.

— Ну, я тебе помолчу!

Потянулся отец за ремнём. Сложил его вдвое. Понял Колька — не будет пощады. Решил признаваться.

— Автомобиль, — произнёс.

— Что — автомобиль?

— Заикина.

— Что — Заикина?

Рассказал Колька про экспроприацию.

Опустил Колькин отец ремень, усмехнулся.

— И всюду-то ему свой нос сунуть надо, — проворчала мать. — Всыпь, всыпь ему как следует, Митрофан Афанасьевич!

— Вот и всыплю. Ох как всыплю! — отозвался отец.

Однако по тому, каким тоном говорила мать и как ей отвечал отец, Колька понял, что драть его сегодня не будут. Ну и верно. За что же драть? Ведь Колька не для себя, для всего трудового народа старался.

Пришла Советская власть в деревню Старые Дворики. Насмотрелись ребята, как взрослые, делили господскую землю, живность и другое добро, размечтались:

— Эх, и нам бы придумать какой делёж!

А так как делить было больше нечего, всё уже делено и переделено, то Колька Рябов вдруг предложил:

— Давай делить небо.