Пётр Африкантов - Малокрюковские бастионы

– Я тебе правду говорю, а ты не веришь, – начала говорить бабушка. – Вот слушай, Фома неверующий. Неделю назад, пошли бабы за водой в колодец, что среди деревни. Пришли, кто налил воды в вёдра, кто нет, стоят, разговаривают, очереди ждут. Тут и случилась с ними история. Люба Свирина налила воды в вёдра, но не уходит. Она поговорить любит. У колодца же всегда льдисто и сыро – воду берут, с вёдер сплёскивается, без этого не обойтись, как не осторожничай. Так вот Люба с одним поговорила, с другим, а когда решила домой идти, то валенки с места сдвинуть не может – примёрзли. Василь Василича, что рядом живёт, дома не было.

Ей сноха другие валенки принесла. Та их одела и домой. Пришла, а мужа дома тоже нет. «Ну, – думает,– придёт Пётр домой, я его пошлю валенки вырубать». А Пётр пришёл поздно, да и она уж про то, что, у неё валенки у колодца примороженные стоят, забыла. Хватилась, кгда уже темнеть стало. Пошла к колодцу проверить, а валенок то и нет. Расстроилась. Приходит домой, а валенки на крылечке стоят, её дожидаются. Вот Люба и говорит, что когда выходила из дому, на крыльце валенок не было. Так, спрашивается, кто их вырубил из льда, отнёс и на крылечко поставил? – вот так вот…

– А ты сама как думаешь? – спросил отец.

– Тут и думать нечего, домовой это был…, больше некому. Он за хозяйственной утварью в доме присматривает.

– Мама, ну что ты говоришь… – начал увещевать её снова отец,– какие домовые, лешие? Что вы во всё верите?.. так же нельзя…

– А как же не верить, если объяснить этого по-житейски невозможно.

– Чего же ещё нельзя по-житейски объяснить в вашей деревне?

– Были и ещё случаи. Вот на прошлой неделе ветер сильный был, так у Евдокии Орешкиной всё бельё с верёвки сорвало и по деревне разнесло. Сама она не может по сугробам лазить, простыни собирать, пожилая уже – пошла звать на помощь тех, кто помоложе. А когда назад пришла с помошницами, то увидела, что бельё её, промороженное, на веранде аккуратно сложено… и никого. А ты говоришь… У нас в деревне такие случаи всё чаще стали происходить.

Дальше о чём говорили отец с бабушкой Костя не слышал, он опять задремал и в дремотном состоянии ему виделось, как бежит к колодцу топор Василь Василича, быстренько вырубает примороженные валенки и уже, вместе с валенками они бегут домой, но не по дороге, а напрямую, по сугробам. Топор при этом скачет на ножках, которые торчат из топорища, а валенки бегут как обычно. А вот новая картинка. Мальчик видит, как привидения с хохотом и улюлюканьем подхватывают разнесённые ветром простыни и рубашки, и последние, словно живые существа, летят над сугробами к дому Евдокии, задевая о снег рукавами и углами.

Проснулся Костя только утром. Под стёганым ватным одеялом было тепло, и вылезать из-под него не хотелось. Мальчик не помнил почему-то, сам приезд к бабушке, наверное заспал, и сейчас не терпелось ему выскочить на улицу и посмотреть, что там делается? Костя сбросил одеяло, спрыгнул с кровати, сделал физзарядку и, наспех поев бабушкиных блинчиков, выбежал на улицу.

Переливающиеся на солнце сугробы чистого нетронутого снега ослепили мальчика. Вокруг всё было так необычно. Во-первых, на улице почти нет людей. А из транспорта – одна лишь, запряжённая в розвальни пегая лошадь, то и дело фыркая, трусцой бежит по заснеженной улице, да где-то далеко тарахтит двигатель. Нигде не видно дворников. Центральная дорога по селу прочищена бульдозером, а вот по второстепенным улицам люди на санях ездят прямо по сугробам, как по волнам. Снега вокруг видимо-невидимо. В некоторых местах он доходит до крыш сараев и можно без особого труда по сугробу взойти на крышу.

Побродив немного около дома, Костя вспомнил про лыжи, которые привёз с собой. «Вот чудак,– подумал он,– как же я раньше-то о них не вспомнил».

– Кост-я-я-я! – послышался голос бабушки. – Далеко не ходи-и-и. Отец тебя пущать одного не веле-е-л.

Костя сделал вид, что не слышит этих наставлений и чтобы бабушка его не увидела, зашёл за сарай и стал прилаживать лыжи.

– Костя-я-я! – опять раздался голос бабушки. «Вот привязалась», – подумал мальчик и затаил дыхание, чтобы не обнаружить своего присутствия.

– А ты чё не откликаешься? – раздался вдруг рядом тонкий простуженный голос.

Костя вздрогнул и поднял глаза. На него из-под мальчишеской шапки с нанесённого сугроба смотрит девочка лет десяти в сиреневом пальто с опушками на рукавах и с повязанной под шапкой косынкой. У неё впереди нет двух зубов и она поэтому немного шепелявит. Лицо её, со вздёрнутым курносым носиком в веснушках, выглядит смешливо.

– Ты Мазавиной тёти Паши внук? – спросила девчушка.

– А тебе что? – сказал, испытывая некоторую неловкость, Костя.

– Мне ничё… я так. Я знаю, ты – Костя, а меня Нюшкой зовут.

– Нюшка, это как?

– А никак, Нюшка и Нюшка…– заключила девочка и, присев, съехала с сугроба прямо к Костиным ногам. – Я ваша соседка, – и она кивнула головой влево.

– Как это соседка? – удивился мальчшка, увидев, в той стороне, куда кивнула Нюшка, метров за сто, одиноко стоящий дом.

– Соседка… соседка… – протараторила она.

– Вот это соседка?! – Присвистнул Костя. – Чего это вы так дома редко понавтыкали. Тут один, там другой, на задах третий. Только дальше вижу улица образоввывается. Дома здесь стоят, вроде как у тебя зубы во рту.

– Так зубы все были на месте и дома тоже, – сказала Нюшка нисколько не обидившись.– Тут ещё два дома стояло. Дома сломали, так и стала соседка. Только вот зубы вырастут, а дома уже вряд ли построят.

– Почему так?

– В город уезжают. Там вольготнее, а дома продают… – по-взрослому ответила девочка.

– А мальчишки у вас в деревне есть?

– Мальчишки есть, а вот девчонок совсем мало. – И тут же пояснила. – Одни совсем большие, уже невестятся, под ручку по улице ходят и смеются, другие ещё в школу не ходят, а третьи, как я.

– А третьих-то сколько?

Нюшка стала загибать на руке пальцы и сказала:

– Трое всего. В общем, пять наберётся.

– Как это у тебя получается. – Трое всего, а откуда же пять наберётся?

– У меня свои подсчёты.

– А подруги у тебя есть?

– Есть, но мало.

– Как же ты живёшь здесь? Скука заест.

– Друзья у меня есть… – девочка загадочно улыбнулась.

– Понятно, кто твои друзья – телята, ягнята… – сыронизировал Костя.

Нюшка на его иронию не ответила, а только улыбнулась.

– И что ты в своей деревне делаешь?

– Работы хватает, маме в сельском совете и в правлении колхоза убираться помогаю, полы мою, пыль протираю…

– Ясно… можешь не продолжать.

Мимо них в сторону, стоявших в отдолении длинных приземистых строений, торопясь, прошёл в полушубке и высокой лисьей шапке мужчина в очках и с портфелем в руке. Проходя мимо, он поприветствовал ребят: