Сергей Еремеев - Смешные вы ребята!

Я кивнул: да, всё хорошо. Но мне показалось, что она сомневается. Потому что огорчена мной.

У нас три урока. Так будет два месяца: весь сентябрь и весь октябрь. Первоклассники не должны переутомляться.

Утром всех провожают до самой школы. А в полдень встречают. Девочек мамы и бабушки целуют и обнимают. Некоторых мальчиков тоже пытаются обнять и поцеловать. Но ребята спешат увернуться. И озираются: вдруг одноклассники смеются над телячьими нежностями?

Всех встречают, всех обнимают. Только я возвращаюсь из школы один.

Я бегу. Накрапывает дождь, а зонтика у меня нет. По прогнозу, дождя быть не должно. А он пошёл и не останавливается.

У нас подъезд пока без домофона. И консьержки нет. Сказали бы мне, кто здесь будет работать консьержкой, я бы не поверил.

Захожу и оглядываюсь: мало ли что. Я ни с кем не сажусь в лифт. И не спешу отпирать квартирную дверь. Смотрю, нет ли кого на площадке этажом выше. И ниже. Вот такие у меня основы безопасности жизнедеятельности.

В квартире выхватываю из кармана вибрирующий мобильник.

– Тёма, ты уже дома?

– Да, мама, я уже дома!

– Тёма, всё хорошо?

– Да, всё хорошо!

– Что покушать – знаешь?

– Да, но я ещё руки не мыл! Даже не разулся!

Мама смеётся, желает мне хорошо отдохнуть после школы и добавляет:

– Ладно, веди себя хорошо, звони, если что!

Следом за мамой звонит Олег: у него в школе перемена.

– Тёма, ты уже дома?

– Дома, дома!

– Всё нормально?

– Нормально, а у тебя?

– У меня порядок. Я же не в новой школе и не в первом классе. Короче, всё путём. А ты там что-нибудь поклюй, не жди меня!

– Да я уже всё склевал, что было. Теперь не знаю, чем тебя кормить.

– Шутник! – смеётся Олег. – Ладно, веди себя хорошо, звони, если что!

Олег решил весь год ездить в свою старую школу, он хочет закончить её вместе со своими друзьями. Если бы мне сегодня сказали, что скоро Олег поменяет своё решение, и если бы мне сказали, почему он это сделает, я бы опять ни за что не поверил.

Через час звонит Максим Емельянов – мой сосед по парте. Мы ещё не водим дружбу. Но обменялись телефонными номерами.

– Артём, привет! Слушай, у вас кошка есть?

– Нет, а зачем тебе кошка?

– Да не мне! Она вам нужна.

– Зачем? У нас нет мышей!

– Артём, кошку первой пускают в новую квартиру.

Я сразу вспоминаю этот обычай.

– Да, Макс, такая традиция, безусловно, существует. И уже не одно столетие.

Макс от неожиданности напрягся. И даже стал запинаться:

– Что су… суще… существует?

Я машинально перечисляю слова, более-менее близкие по смыслу:

– Обычай, практика, обряд, порядок, ритуал, церемония, церемониал.

Максим растерялся. Я это понял по его сосредоточенному сопению.

– А это Артём?

– Артём, Артём, – уверяю я его. – Кто же ещё?

Но он не верит:

– Это не Артём.

– Почему, Максим? Это я, Артём.

– Если ты Артём, то скажи, что ты сегодня Екатерине Анатольевне ответил. Или нет, погоди. Лучше скажи, что она у тебя спросила.

Тут я решил развлечься:

– На каком уроке дело было?

– На том, где все смеялись!

– Почему смеялись, над кем смеялись?

– Всё, Артём, ты не тот Артём, разговор закончен!

– Макс, Екатерина Анатольевна спросила, почему я пишу не в одну линейку, а в две. Я сказал, что мне так больше нравится.

– А потом?

– А потом она спросила, почему я пишу не то, что нужно, зачем рисую узоры. И я ответил: для красоты! Тут все и засмеялись надо мной. Только ты один не стал. Спасибо тебе, Макс!

Он доволен.

– Да не за что. Знаешь, Тёма, ты просто ещё к школе не привык. Тебе кажется, что это детский сад. Ничего, будешь стараться – всё получится. Не переживай, если что непонятно – у меня спрашивай.

– Хорошо, спасибо тебе, Макс.

– Ну, пока, Артём!

– Пока-пока! До завтра!

Не знаю, что и думать. С одной стороны, хорошо, что Макс готов меня поддержать. Мне приятно, что он хочет мне помочь. Но как он будет ко мне относиться, когда узнает, что сидит за одной партой с человеком, для которого программа первого класса и трёх последующих – семечки? Обидится Максим. Скажет, что я потешался надо всеми, и над ним в том числе.

Вдруг я слышу звонок в дверь. И вздрагиваю от крика за дверью.

На старой квартире звонок у нас был приятный, мелодичный. А здесь, в новостройке, звонок резкий и громкий. Его слышно во всех комнатах. Даже на лоджии и даже тогда, когда она закрыта.

Он не звенящий, а противно дребезжащий.

Не звон, а дребезвон. Не звонок, а какой-то дребенок!

Перед отъездом в Монголию папа этот звонок не снял, не поменял на мелодичный. Олегу мама запретила это делать. Мол, ты не электрик, не дай бог, током ударит. Олег не стал настаивать, а электрика мама пока не вызвала.

Но вовсе не от этого противного звонка я вздрагиваю, а от крика за дверью:

– Помогите! Помогите, спасите!

Голос кажется мне знакомым. Да это же голос той высокой девушки, которая катила в кресле-коляске свою сестру!

Мне семь лет, и я не готов к бою. Но я знаю, что людям в опасности надо помогать. Я не звоню в полицию по городскому телефону ноль два. Хватаю длинный и тяжёлый металлический рожок для обуви и, распахнув дверь, выскакиваю на площадку.

– Полиция уже едет! – ору я во всё горло и размахиваю этим рожком.

Однако на площадке, кроме высокой девушки, никого нет.

Она в слезах, она лихорадочно спрашивает:

– Взрослые дома есть, кто-нибудь?

– Нет, я один!

Высокая девушка, услышав детский плач и чей-то голос на лифтовой площадке, стремглав бросается туда. Я несусь следом и вижу девочку в кресле-коляске и моего старшего брата Олега.

– Ну вот и всё, – говорит ей Олег. – Успокойся, всё хорошо.

Но она безостановочно всхлипывает.

И тут высокая девушка бросается на моего старшего брата.

Бросается не в том смысле, что набрасывается сверху, как рысь на таёжного путника. Девушка заключает Олега в свои объятия и начинает целовать его в щёки и нос, всхлипывая при этом громче младшей.

Олег смущён. Он опустил руки по швам и молчит.

Тут я вижу зажатый в дверях грузового лифта сапожок девочки и её босую ногу. Ах вот оно что! Я всё понял.

Дождь на улице, ветер холодный – всё равно отправилась старшая сестра погулять с младшей. Да и замешкалась возле грузового лифта.