Люси Мод Монтгомери - Аня из Авонлеи

Но, когда Аня встретилась глазами с мальчиком, сидевшим на первой парте, напротив ее стола, она ощутила странную легкую дрожь, как будто это и был тот гений, которого она искала. Аня поняла, что это Пол Ирвинг. Ей не доводилось видеть более красивого детского лица: необыкновенно тонкие черты в обрамлении каштановых кудрей. Выражение этого лица было спокойное и задумчивое, словно дух этого ребенка был гораздо старше тела. Но, когда Аня легко улыбнулась ему, это серьезное выражение растворилось в неожиданной ответной улыбке. Этот мимолетный обмен улыбками навсегда сделал Аню и Пола друзьями.

День прошел как во сне. Ане казалось, что это не она, а кто-то другой дает задания, слушает устные ответы, проверяет примеры. Дети вели себя довольно хорошо; имели место только два нарушения дисциплины. Морли Эндрюс был уличен в том, что развлекался во время урока, пуская по проходу между партами пару сверчков на нитке. Аня поставила его на час возле классной доски и отобрала сверчков. Она посадила их в коробку и на пути домой выпустила в Долине Фиалок, но Морли был абсолютно уверен, что она унесла их домой для собственного развлечения.

Другим преступником оказался Энтони Пай, который вылил остатки воды из бутылки для мытья грифельной дощечки за шиворот Орилии Клэй. Аня задержала его в классе во время перемены и побеседовала с ним о том, какого рода поведение ожидается от джентльменов, заверив его, что они никогда не льют воду за шиворот дамам. Наставления были мягкими и проникновенными, но Энтони выслушал их молча, все с тем же угрюмым выражением, а выходя из класса, презрительно засвистел.

Когда занятия кончились и дети разошлись по домам, обессиленная Аня упала на стул. В ту минуту ей казалось, что она никогда не полюбит работу в школе… Неожиданно на крыльце послышался стук каблучков, и перед Аней предстала дама в голубом шелковом платье, с буфами и оборками на всех тех местах, где только можно было поместить буф или оборку. Ее сопровождал сильный запах духов, а голова была увенчана огромной белой шляпой с тремя потрепанными страусовыми перьями.

– Я миссис Доннелл, – произнесло это видение. – Моя дочь, Кларисса-Эльмира, сказала мне, что вы произносите нашу фамилию До́ннелл. Так вот, мисс Ширли, правильное произношение нашей фамилии – Донне́лл, ударение на последнем слоге. Запомните это на будущее.

– Я постараюсь, – еле выговорила Аня, подавляя отчаянное желание расхохотаться.

– Кларисса-Эльмира также сообщила мне, что вы называете моего сына Джекобом.

– Но он сам сказал мне, что его так зовут, – возразила Аня.

– Я этого ожидала, – покачала головой миссис Доннелл. – У мальчика такие плебейские вкусы. Когда он родился, я хотела назвать его Сен-Клэром. Это так аристократично. Но мой муж настоял на том, чтобы назвать его Джекобом, в честь дяди. Я уступила, потому что дядя Джекоб был богатым старым холостяком. И что вы думаете? Когда нашему невинному мальчику было пять лет, дядя Джекоб женился! Теперь у него три своих собственных мальчика! Вам когда-нибудь приходилось слышать о подобной неблагодарности? Когда мы получили от него приглашение на свадьбу – у него еще хватило наглости послать нам приглашение, – я твердо сказала: «Больше никаких Джекобов в нашем доме!» С того дня я называю моего сына Сен-Клэром. Правда, мой муж и сам мальчик отдают совершенно необъяснимое предпочтение вульгарному имени Джекоб. Но мой сын – Сен-Клэр и Сен-Клэром останется. Вы не забудете? Благодарю вас.

Когда миссис Доннелл удалилась, Аня закрыла школу на ключ и пошла домой. На Березовой Дорожке у подножия холма она встретила Пола Ирвинга. Он застенчиво протянул ей букетик нежных лесных цветов.

– Я собрал их в роще и вернулся, чтобы подарить вам, потому что, – он поднял на нее большие красивые глаза, – вы мне нравитесь.

– Спасибо, милый мальчик, – ответила Аня, взяв цветы из его рук. Усталость и разочарование исчезли, и надежда фонтаном забила в сердце.

– Как дела? – поинтересовалась Марилла, как только Аня вошла в дом.

– Сама не знаю… Но сегодня я научила Клиффи Райта, что А – это А. Он никогда прежде об этом не слышал. А это уже кое-что – помочь юной душе сделать первый шаг на пути, в конце которого Мильтон и Шекспир.

А потом пришла миссис Линд с ободряющими известия-ми. Добрая женщина подстерегла у своих ворот возвращавшихся из школы ребятишек, чтобы выяснить, понравилась ли им новая учительница.

– Все сказали, что ты им очень понравилась… Только Энтони Пай заявил: «Ничего хорошего, такая же, как все эти девчонки-учительши». Это закваска Паев! Но ничего, не огорчайся.

– Я не собираюсь огорчаться, – сказала Аня тихо, – но все же хочу ему понравиться. Терпением и добротой я смогу завоевать его привязанность.

– Хм, ни за одного из Паев нельзя поручиться, – заметила миссис Линд осторожно.

Сентябрьский день на холмах острова Принца Эдуарда. Свежий ветер дует с моря через песчаные дюны. Красная дорога вьется среди лесов и полей. Она то огибает еловый лесок, то тянется через рощу молодых кленов, то ныряет в долину к веселому ручью, то греется в лучах солнца между полосами золотарника. Гнедой пони спокойной трусцой бежит по дороге. В кабриолете – две девочки, в которых бьет ключом бесценная простая радость юности и жизни.

– Этот день пришел к нам прямо из рая, правда, Диана? – И Аня, совершенно счастливая, вздохнула.

– День-то приятный, но задачу нашу никак не назовешь приятной, – покачала головой Диана. – И зачем ты, Аня, вызвалась собирать пожертвования именно на этой дороге? Здесь живут почти все авонлейские скряги.

– Поэтому я ее и выбрала. Я первая предложила учредить Общество Содействия Развитию Авонлеи, и поэтому должна брать на себя самую неприятную часть работы. Жаль, что тебе приходится страдать вместе со мной, но ты можешь не говорить ни слова в домах этих скупцов. Я сама буду говорить… Миссис Линд вставила бы тут, что уж этого-то умения мне не занимать. Она еще не решила, одобрить наше начинание или нет, и только успех может оправдать нас в ее глазах… Присилла собирается написать доклад для следующего заседания нашего общества. Думаю, он окажется удачным, ведь ее тетя – писательница, и этот дар у них наверняка наследственный. Никогда не забуду, какая дрожь пронзила меня, когда я впервые услышала, что Шарлотта Морган – тетя Присиллы. Мне казалось чудом, что я дружу с девочкой, тетя которой написала «На опушке леса» и «Розовый сад»!