Юлия Олия Мендеч - Лер-Лерок и лень-река

Солнце медленно клонилось к горизонту, щедро делясь последними теплыми лучами с окружающим миром, даря свой живительный свет, наполненный сотней оттенков сусального золота, и разбавленный вечерним багрянцем. Лютики замерли, в ожидании тихого, спокойного вечера, какие всегда приходились на их долю, в этом реликтовом, полном загадок и тайн лесу.

В тени лютиков, заботливо скрытый от любопытных глаз, Лер-Лерок размышлял о цветах. – Какого это, первыми видеть солнце во время рассвета, приветливо раскрывать свои лепестки, подставляя их теплым лучам, а потом не спеша закрывать, как только солнце уходит за горизонт. Если бы я был цветком, думал Лер-Лерок, – то каким? Может, стыдливой фиалкой, прячущей свои лепестки при малейшей опасности, или простодушной ромашкой, доверчиво тянущейся к солнцу, а может, злюкой-кактусом, ощерившимся своими колючками на весь белый свет? Хотя нет, кактусом я не буду, я не хочу никого уколоть.

Его шерстка оливкового цвета почти сливалась со мхом, слегка поблескивая на солнце непослушными ворсинками. Заостренная мордочка была расслаблена, ведь Лер-Лерок никогда не спешил. Выражение полной безмятежности на его лице придавало ему счастливый и беззаботный вид. А еще, Лер-Лерок очень любил писать стихи. В тишине леса, это особенно хорошо у него получалось.

Всё, что у меня есть,

Лес, ручей и небо,

Лютиков осенний листопад,

Я по-настоящему богат.

В небе пролетела стая лебедей. За ними важно летел Габриэль, вальяжно размахивая крыльями, возможно пытаясь сойти за лебедя. Но гордые птицы не обращали на него никакого внимания, и все так же размеренно продолжали свой полет. Тогда Габриэль резко спикировал вниз, будто так и было задумано, а то много чести, гоняться за птицами. Он приземлился рядом с Лер-Лерком.

Лер-Лерок, который в этот момент мнил себя золотым подсолнухом и радостно подставлял свои лепестки солнцу, вздрогнул от неожиданности.

– Как тебе полет с лебедями, спросил он.

– Вот еще! Я летал сам по себе. Просто хотел размять крылья, ответил Габриэль.

– Смотри, что у меня есть. Габриэль вытащил ободок с полями и надел на голову. Его мордочка стала похожа на ромашку в чепчике.

– Хмм, очень интересно. И что это?

– Это уникальная вещь, она спасает от дождя. Видишь? Габриэль помотал головой, демонстрируя Лер-Лерку, как он будет спасаться от дождя.

– Ничего не понимаю. А что именно ты хочешь спасти?

– Ну как… Моя мордочка не намокнет, понимаешь?

– Это здорово! То есть все остальное намокнет, а мордочка останется сухой?

– Ну да, уже не так радостно ответил Габриэль.

– Удивительно. Какая необычная и совершенно ненужная штука. А где ты ее взял?

– О! Это с планеты Алиэкспрессия, слышал? Вся вселенная у них заказывает.

Лер-Лерок отрицательно помотал головой. Ему была чужда радость обладания вещами. Все, в чем он нуждался, и так принадлежало ему. Его лютиковая роща, небо, океан и звезды. Габриэль же был совсем из другого теста. Он обожал вещи. Причем ему нравился сам процесс их приобретения. К вечеру, вещь уже не так радовала его, и он хотел новую. Хорошо еще, что Габриэль был не жадным, и все это раздаривал. Иначе он накопил бы целую гору ненужного хлама и занял бы им весь цветочный лес, а пожалуй и все побережье Лунного океана.

– Ах, Габриэль, порой мне кажется, что будь у тебя возможность, ты купил бы все на свете.

Зажмурившись от удовольствия, Габриэль прошептал, – это было бы замечательно.

Из рощи к ним выглянул Слепомышь. Он только проснулся и остатки сна неровными отпечатками виднелись на его лице. Слепомышь протопал к ним. Дело в том, что он пытался подружиться с лесными мышами, доказывая им, что он тоже из рода мышей. Поэтому на какое-то время он отказался пользоваться крыльями. Это было жутко медленно и причиняло ему массу неудобств. Но Слепомышь упрямо следовал своей цели, чтобы подружиться с мышами.

– Что за странное сооружение у тебя на голове, это для того, чтобы пугать косуль? Хотя нет, наверно для того, чтобы они умерли от смеха, пробурчал он, и Габриэль насупился.

– Это для спасения от дождя. Видишь, капли будут падать на эти поля.

– И стекать тебе за шиворот, как удобно, закончил за него Слепомышь.

Габриэль снял свой ободок и посмотрел на него совсем другими глазами.

– Что-то он мне разонравился, подарю-ка я его Акуле, и он взмыл в небо.

– Акуле? Ободок от дождя? Слепомышь в недоумении посмотрел на Лер-Лерка.

– Это же наш Габриэль, улыбнулся Лер-Лерок. Они какое-то время молча лежали, прислушиваясь к шепоту лютиков и пению птиц. Это был один из тысячи одинаковых, радостных дней, которые друзья проводили в лютиковой роще. Зеленый фенек – Лер-Лерок, крылатый единорог – Габриэль, летучая мышь – Слепомышь, и Акула. У Акулы был пузырь, в котором он мог свободно передвигаться по воздуху, так что никаких проблем с посещением лютиковой рощи у него не было. Пока друзья сонно, и позевывая, лежали на солнце, вернулся Габриэль.

– Акула отказался. Он очень хотел взять мой ободок, но, к сожалению, он всегда принимает дождевые ванны, это очень полезно для кожи. Поэтому я подарил его одной из макрелей.

На этот раз Слепомышь промолчал, хотя язвительное замечание так и рвалось из его уст.

– Ой, что же я теперь надену на парад, опомнился Габриэль.

Каждое лето няшные существа устраивали торжественный парад в честь удачно прожитого года. А так как все года были удачными, парад проводился раз в год. Они наряжались и показывали себя во всей красе. Габриэль, разумеется, хотел участвовать в параде, и друзья согласились прийти на него посмотреть.

– Габриэль, ну ты же можешь надеть ожерелье из Божьих коровок, если конечно они согласятся.

– Ты думаешь? Пойду, попрошу их, и Габриэль улетел. Слепомышь вздохнул и потопал обратно. С недавнего времени он облюбовал себе дупло в карликовом баобабе, туда он сейчас и направился. Лер-Лерок посмотрел на верхушки лютиков над головой, будто там находились ответы на все вопросы, но мысли о предстоящем параде уже отвлекли его от каждодневных раздумий, и он задремал.

***

Во сне он плыл в лодке, по гладкой, глянцевой поверхности океана, неспешно загребая веслами, оставляя за собой кудрявые, пенистые бороздки. Напротив него сидела Мудрая Белка и молчала. Грести было нелегко, толи потому что они плыли против течения, толи потому, что белка весила, как слон, а может и то, и другое разом, но Лер-Лерок почувствовал, что устает.

– Ты устал, Лер-Лерок, сказала Мудрая Белка. Она наклонилась к нему, пристально посмотрела в глаза, и вновь приняла расслабленную позу, прижавшись к бортикам, даже и не думая ему помогать.

– Как она догадалась, подумал Лер-Лерок, все сильнее нажимая на весла, почти понимая, почему ее прозвали Мудрой.