Михаил Водопьянов - Штурман Фрося

Летчик стал делать круги в сторонке, выжидая.

Но бой не прекращался, а, наоборот, разгорался.

Михайлов забеспокоился, что в ожидании истратит весь бензин. Он решил зайти с другой стороны города. Только стал разворачиваться, как вновь показались вражеские самолеты. Снизу по ним давали сильный огонь. Начали стрелять и в Михайлова: ведь ночью не видно, свой самолет или чужой!

Три прожектора поймали машину Михайлова и не выпускали ее из своих лучей. Зенитки палили наперебой. Кабину так ярко осветило, что летчику ослепило глаза и он перестал различать показания приборов. Невозможно разобрать, какая скорость, правильно ли идет самолет.

Стараясь уйти от прожекторов, летчик снижал машину, развивая бешеную скорость. Наконец ему удалось уйти от ослепляющих лучей, и он увидел, что летит со скоростью трехсот пятидесяти километров, а до земли осталось всего метров пятьдесят.

Сейчас машина врежется в землю… Холодный пот выступил на лбу у пилота. Он резко рванул штурвал на себя и, над самой землей выровняв самолет, пошел в сторону.

В это время Михайлову бортмеханик доложил:

– Пробиты баки! Бензин вытекает! Немедленно надо садиться!

Но куда? Ведь ничего не видно.

Летчик осветил землю своими фарами. Под самолетом он увидел кустарники и овраги. Сесть негде… Командир резко развернул самолет и решил тянуть на аэродром – будь что будет… И вдруг заметил на краю оврага более или менее ровную площадку. Михайлов не задумываясь повел машину на посадку. Самолет коснулся земли, летчик выключил моторы и нажал на тормоза. Перед самым оврагом машина остановилась. Не успели люди порадоваться благополучной посадке, как раздался женский голос:

– Руки вверх!

– Да мы свои…

– Руки вверх! Стрелять буду!

Ничего не поделаешь, пришлось поднять руки.

К самолету подошли несколько девушек.

– Обыскать! – скомандовала одна.

Девушки отобрали у всех пистолеты.

– Нефёдова, – командует все та же, – беги к командиру, доложи, что наша батарея сбила фашистский самолет. Экипаж взят в плен.

– Есть, товарищ старшина, доложить командиру!

Девушка козырнула, повернулась круго́м по всем правилам воинской дисциплины и помчалась выполнять приказ.

– Послушайте, товарищ старшина, – сказал тогда полковник, – вы же видите, что мы не немцы. Посмотрите на самолет – на нем красные звезды. Мы вам сейчас предъявим документы.

– Мало ли что звезды да документы! Это все сделать можно. А зачем вы бросали на своих бомбы, если так?

– У нас пассажирский самолет, – вмешался тут Михайлов. – Какие же могут быть бомбы?

– Прекратить разговоры! – заявила старшина. – Там, на батарее, разберемся.

Пошли на батарею. По дороге полковник, летчик и бортмеханик, которые были очень довольны благополучной посадкой, начали вслух обсуждать свое положение.

– Вот это здорово, товарищ полковник! – сказал Михайлов. – Вам приходилось когда-нибудь в плен к своим попадать? Я – в первый раз!

– А девушки – молодцы! – ответил полковник. – И стреляют неплохо, и принимают хорошо. Только не очень вежливо!

– Как это – неплохо стреляют? – вмешался бортмеханик. – Очень даже здорово! Вы посмотрите на машину! Хорошо еще, что они нас не продырявили.

Девушки шли всё это время молча и не показывали виду, что разговор касается их. Когда дошли до командного пункта, старшина доложила:

– Товарищ командир! Эти люди с того самого самолета, который носился над нами и чуть не задел колесами нашу батарею. Они хорошо говорят по-русски и уверяют, что свои.

Командир поднял голову и, ни слова не говоря, пристально всматривался в «пленных».

– Ваша фамилия? – спросил он Михайлова.

Тот ответил.

– Я вас знаю, – сказал тогда командир просто. – Вы прилетали к нам на аэродром. Садитесь, товарищи, и для порядочка предъявите документы: как и что… А на наших девушек не обижайтесь!

На лице старшины появился густой румянец.

– Извините, – сказала она, – получилось недоразумение.

– Никакого недоразумения нет! – весело ответил ей полковник. – Вы молодцы! Так и надо действовать. – Он крепко пожал всем девушкам руки и добавил: – Сегодня же позвоню в штаб противовоздушной обороны и попрошу, чтобы вас отметили в приказе.

Однажды к нам в полк пришла скромно одетая белокурая девушка.

Мы, летчики и штурманы, только что закончили подготовку к боевому вылету и собирались пойти пообедать. Кто-то решил, что она пришла наниматься подавальщицей в столовую, и ей предложили:

– Пойдемте, девушка, с нами. Мы как раз в столовую идем.

– Спасибо, я не хочу есть!

– Ну, с заведующим поговорите.

– Спасибо, мне не нужно.

– А кто же вам нужен?

– Командир полка.

– Интересно, по какому же делу, если не секрет?

– Видите ли, – охотно ответила девушка, – когда я кончала десятилетку, я одновременно училась в аэроклубе летать. Теорию сдала отлично, а практически оказалась малоспособной: поломала машину и меня отчислили.

Кое-кто засмеялся, но многих ее откровенный рассказ заинтересовал.

– Вы что же, – спросили ее, – хотите поступить в наш полк?

– Да.

– Вам незачем идти к командиру.

– Почему?

– С такой практикой вы нам не подойдете.

– Но вы ведь меня еще не знаете, – возразила девушка. – Я окончила школу штурманов и работала уже в отряде. А потом заболела, и меня отчислили в резерв. Сейчас я здорова, и мне стыдно сидеть дома, когда все воюют.

– Нет, вы все равно не подойдете, – сказал ей старший штурман. (А я в это время подумал: «Молодец, настойчивая! Люблю таких».) – Наши штурманы летают ночью и имеют большой опыт, а вы?

– Я тренировалась и ночью.

– А сколько вам лет?

– Скоро двадцать два будет.

– Многовато, – сказал кто-то, и все засмеялись.

– С таким штурманом полетишь и заблудишься – домой не попадешь! – заметил один из наших летчиков.

Девушка начала кусать губы, чтобы сдержать слезы. Немного помолчав, она взяла себя в руки и сказала:

– Что ж, за смех обижаться не приходится, а серьезно меня никто не обидел. Спасибо и на этом!

Она повернулась и быстро пошла к воротам.

Всем стало жаль ее. А я, глядя вслед уходящей, вспомнил свою молодость, свое непреодолимое желание летать, насмешки отца, который говорил, что мне «летать только с крыши».

– С характером девушка! – сказал главный штурман.

– По-моему, – заявил я, – надо попробовать ее потренировать. Характер подходящий.

Девушку вернули. Командир предложил ей пройти медицинскую комиссию и сдать испытания.

Скоро у нас в отряде появилась новая боевая единица – штурман Фрося, как ее все звали.