Сергей Георгиев - Стрёкот кузнечика

Если бы не рыбки, Алёша со Славкой и связывать бы не стал. Какой-то он скользкий, этот Славка… Вот скоро и у него, у Алеши, гуппёшки будут, и когда мальки появятся — так он их просто так дарить будет, от души, не как Славка.

Алёша набрал номер в третий раз — снова занято. Надо ждать. Набирать и ждать, что ещё остается делать?

Вся внутренняя железная стенка будки была исписана номерами телефонов. Крупно и помельче — карандашом, гвоздем. Вот здесь, кажется, губной помадой. Надо же!

От нечего делать Алёша стал рассматривать эти номера. Зачем людям надо, чтобы все знали, кому они только что звонили? А почему только что? Вот такая запись, глубоко процарапанная чем-то острым, проржаветь уже успела.

А вот этот написан аккуратненько, не торопясь. Каким-то особым карандашом, жирной черной линией. Почему-то в стороне от всех остальных. Кажется, такими карандашами пользуются художники.

Славкин номер снова отозвался короткими гудками. И тогда, сам не зная зачем, Алёша вдруг набрал тот, чужой чёрный номер со стенки. Просто так, потому что…

Длинные гудки. Где-то там, неизвестно где, зазвонил телефон. Никто не брал трубку, очень долго никто не брал трубку.

Алёша совершенно успокоился. Ну и что же, что позвонил? А там никого нет, никто не будет волноваться: кто звонил да зачем? Никто даже и не узнает…

— Слушаю, — вдруг тихим хриплым голосом заговорила телефонная трубка. — Слушаю, кто говорит?

Ещё можно было, ни слова не говоря, быстро нажать на рычаг, и тот человек стал бы думать, что кто-то ошибся номером, не туда попал.

Но было в этом тихом голосе что-то такое, от чего Алёша неожиданно для себя произнёс:

— Это я…

Невидимый человек совсем не удивился, даже наоборот. Голос его как-то сразу потеплел, стал звонче. Или это только показалось Алёше?

— А, малыш! Здравствуй, малыш! Я очень рад, что ты позвонил. Я ждал твоего звонка, малыш… Ты, как всегда, торопишься, да?…

Алеша не знал, что ответить. Тот человек, конечно, принял его за кого-то другого, надо было немедленно сказать ему об этом, извиниться.

— Да что ж, дело молодое, я всё понимаю. Как… папа? — голос почему-то немножко запнулся перед словом «папа». — У него как, всё в порядке?

Алёша представил своего папу, сильного, красивого, молодого папу. Скоро отец вернётся с работы.

— Да-а… — сказал Алеша в трубку.

Человек на другом конце провода как-то неопределённо хмыкнул, секунду помолчал, будто что-то обдумывая, потом снова заговорил.

— Ну, а в школе у тебя как?

— В школе… нормально… — пробормотал Алеша.

Собеседник, видимо, что-то почувствовал, голос его снова стал таким же хриплым, как и в начале разговора.

— Да что ж я, старый, заболтался? Ты, наверное, сейчас в бассейн? Или в студию? Бежишь, да? Ну, беги! Спасибо, что позвонил. Я ведь каждый день жду, ты же знаешь.

— До свидания, — сказал Алёша и нажал рукой на рычаг.

Медленно, на ватных ногах вышел мальчишка из жёлтой будки, прислонился затылком к холодному стеклу. Откуда-то из-за угла дома выбежала маленькая комнатной породы грязная собачонка. Наверное, бездомная или потерявшаяся. В зубах собачонка держала огромный надкусанный беляш — то ли выронил кто- то или стащила — добыча немалая.

Собачонка остановилась невдалеке от Алеши, забилась в угол за телефонной будкой — чтобы не затоптали ненароком вместе с беляшом. С ног до головы оглядела своего случайного соседа: мол, кто ты такой, беляш у меня не отнимешь?

— Не отберу, не бойся, — устало сказал Алёш собаке и пошёл к дому.

О Славке и его аквариуме он даже не вспомнил.

Весь следующий день Алёша думал о человеке, чей номер телефона написан жирным чёрным карандашом на стенке телефонной будки. Странно думать о старике, о котором почти совершенно ничего не знаешь, и только слышал его тихий хриплый голос. Тот очень ждал звонка какого-то «малыша» — и это всё.

На стенках обычно царапают номер, который дали в справочном. «Малыш», наверняка хорошо знает того человека, бывал у него дома, раз уж тот так ждет его звонка!

Алёша зачем-то представил себе будку, стенку с номерами.

Тот номер он видел отчётливо, во всех подробностях, каждую цифру. И решил позвонить ещё раз. Чтобы рассказать всё, как получилось… извиниться. А там — будь что будет.

Дома был телефон, но мальчишка всё-таки отправился к той жёлтой будке. Все нацарапанные номера были на месте, и тот, написанный необычным карандашом, так же чернел в стороне от других. Ни в одной цифре Алеша не ошибся, когда представлял его утром.

На этот раз трубку сняли сразу.

— Здравствуй, малыш! Я почему-то был уверен, что ты и сегодня позвонишь мне! Молодец, не забываешь деда!

— Я… — начал было Алёша, но незнакомый человек перебил его:

— Знаю, знаю, что занят! Читал в «Вечёрке» про твою выставку, молодчина, так держать! Это для деда главное! Ведь и школа ещё, и бассейн, в твои-то годы! Сейчас посвободней стал?… Может, зайдешь когда?

Теперь Алёша просто обязан был сказать, что он — это не он! То есть, конечно, он, — но совсем не «малыш»! Вернее, не тот, за, кого его принимают.

Но человек понял молчание, Алеши по-своему:

— Папа, да?… Ты знаешь, малыш, я ведь почти не выхожу… Раны мои, будь они неладны! Вот перебрался поближе к телефону, как чувствовал.

— Раны?… — ужаснулся Алёша.

— Я ж тебе рассказывал, малыш. Ты, правда, совсем ещё крохой был, позабыл всё, наверное? Я ещё когда на «Ильюхе-горбатом» летал, были дела. Да ты вот позвонил, и мне легче. Мне совсем хорошо.

Алёша вдруг понял, что он просто не может сказать этому старому, израненному в боях человеку, что он, Алёша, обыкновенный обманщик.

— Ты опять торопишься, малыш?… Молодость всегда торопится, надо успевать, а как же! Ну, беги, заболтался дед твой… Звони, малыш, прошу тебя, звони!

Алёша на этот раз даже не успел сказать «до свидания», трубка по-комариному запищала. Не больно-то разговорчив, видно, этот самый «малыш», если его дед почти на полуслове вдруг заканчивает разговор.

Алёша нажал на рычаг, но потом снова поднёс трубку к уху. Как такая простая мысль не пришла ему в голову раньше? Ведь есть же справочное, «09»!

— Справок об адресах не даем, — скучным голосом ответила мальчишке женщина, — могу дать номер телефона.

А зачем Алёше номер телефона, когда он и так его хорошо знает…

Вечером, когда отец читал газеты, Алёша как бы случайно, вскользь спросил у него:

— Папа, а что такое «Ильюха-горбатый»?

— «Ильюха-горбатый»? — отец очень удивился. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно.

— Это самолет такой был. Грозный очень самолет, штурмовик Ил-2, во время войны. Немцы его страшно боялись, называли «черной смертью».

— А наш дедушка тоже воевал на «Ильюхе-горбатом»?