Анна Вербовская - Когда мой папа надевает шляпу

– Видишь уши? – шепнул мне папа.

– Ну вижу.

– Маленькие.

– Ничего себе маленькие! – возмутилась я.

– По сравнению с африканскими, – успокоил меня папа. – Африканские слоны вообще не поддаются дрессировке. А эти индийские.

Вместе с индийскими слонами на арене возникла прекрасная девушка в восточных шароварах и с длинной палочкой в руке. По мановению этой палочки слоны опускались на колени, стояли на тумбе на одной ноге, забирались на огромные шары, вертели хоботом кольца…

– Что творят! – радовался за слонов папа. – Что творят!!!

А потом девушка резко взмахнула своей палочкой и Рави вместе с Шаши дружно взмыли вверх и так и остались стоять на зад-них ногах, задрав к куполу цирка хоботы и передние ноги.

– А-а-ах-х-х! – разом выдохнул зал.

– О-о-о!!! – с уважением протянул папа.

И тут… тут случилось такое… даже неудобно как-то вспоминать…

В общем, Рави… а может быть, это был Шаши… словом, кто-то из этих дрессированных, можно даже сказать, воспитанных слонов… в общем, это животное перепутало цирк с туалетом. Продолжая стоять на задних ногах и жизнерадостно помахивая в воздухе передними, слон выпустил на арену такую мощную, такую звонкую струю…

– А-а-ах-х-х! – ещё раз вздохнул зал и замер в гробовой тишине. Только слоновья струя продолжала нескончаемо журчать – видно, много в тот день он выпил воды.

И тут отличился мой папа. Он так ждал этих слонов. Так радовался. И тут вдруг такой пассаж. В общем, папа совершенно обезумел от восторга. Он подскочил в своём кресле и завопил на весь цирк, показывая на слона пальцем:

– Писает! Писает!!! Смотрите! Писает!!!

Что было дальше, я плохо помню. Кажется, грянул гром и под ногами разверзлась земля. Вокруг свистели, хохотали и хлопали в ладоши. Слоны стыдливо опустились на все свои четыре ноги и в смущении покинули арену. Выбежал шпрехшталмейстер. Грянула музыка. Вышли для прощания все участники представления. Мне было так стыдно за папу и его ужасное поведение, что захотелось тут же умереть и больше ничего не видеть и не слышать.

…Мама была дома и ждала нас с борщом, котлетами и компотом.

– Ну как? – спросила она, вытирая руки о фартук.

– Больше я в цирк не пойду. Никогда!

– Почему? – удивилась и даже, кажется, расстроилась мама.

– Вот! – показала я на папу. – Потому!

На папином лице красовался огромный поролоновый нос, купленный им в антракте вместе с сахарной ватой.

Я сбросила туфли, швырнула на тумбочку смятую программку и пошла мыть руки. Мама выразительно посмотрела на папу. Папа поправил свой красный нос на резинке и расплылся в совершенно глупой улыбке.

– А на балет? – спросила мама за обедом. – На балет пойдём? Я билеты купила. На «Лебединое озеро».

…Сегодня папа опять поднял весь дом в полседьмого. Меня заставил съесть овсяную кашу. Маму – надеть коралловые бусы и накрасить как следует губы.

И вот мы идём в театр. На этот раз – все втроём.

– С утра я рад! – поёт на всю улицу папа. – Чего-то жду!

– Чего ты на этот раз ждёшь-то? – уточняю я.

Он что, забыл, что мы вообще-то не в цирк…

– Люблю балет! – мечтательно говорит папа. – Танец маленьких лебедей!

– А слонов? – спрашиваю я ехидно.

– О! Конечно! Слонов – особенно!

Хорошо, что слоны не танцуют в балете.

Когда мой папа надевает шляпу, он моментально из папы превращается в артиста. Папа в шляпе – вылитый Ален Делон. Или, лучше, Бельмондо. Жан Габен. Марчелло Мастроянни. Такой же красивый профиль, уверенный взгляд, развевающийся на ветру длинный болоньевый плащ.

– Не-е-е, – с сомнением качает головой мама. – Не Мастроянни.

– А кто? – допытываюсь я.

– Луи де Фюнес, не больше. В крайнем случае Никулин. Или Пьер Ришар.

Это она так деликатно намекает, что мой папа никакой не артист, а самый обыкновенный комедиант.

Лично мне папа в шляпе больше напоминает учёного – физика или, допустим, ветеринара. В общем, доктора наук с умным лицом и в очках. Правда, зрение у папы отменное и очки он никогда не носил. Зато он носит большую круглую лысину. Этой лысины он немного стесняется. Потому и прикрывает её сверху.

– Чтоб не мёрзла, – объясняет папа. – А летом – чтоб не обгорела.

Мой папа так любит свою шляпу, что не расстаётся с ней никогда: ни в дождь, ни в жару, ни в лютую стужу.

– Не пора ли её наконец выбросить? – морщится мама. – Пойдём в универмаг, купим новую.

– Новую неинтересно, – отвечает папа. – Новые все одинаковые…

Вот тут мой папа совершенно прав. В магазине все шляпы похожи друг на друга, как близнецы: ровные поля, специальная вмятина сверху тульи, блестящая атласная лента вокруг. А у папы… о! такой шляпы, как у моего папы, больше нет ни у кого на свете. Хоть с фонарём ищи, хоть с собаками.

Во-первых, лента на ней, хоть и атласная, давно уже не блестящая, а вся потёртая и даже дырявая в нескольких местах. И поля как будто изгрызены – то ли молью, то ли дворовыми собаками. Да и никакой специальной вмятины сверху тульи сто лет как нет. Потому что сама шляпа представляет из себя одну большую потрёпанную вмятину…

– Ничего вы не понимаете, – говорит папа, сдувая со своей шляпы пыль и бережно укладывая её на полку. – Это знаменитая шляпа. Историческая шляпа. Волшебная шляпа.

Ну историю-то этой шляпы мы все хорошо знаем. Её моему папе подарил его папа. А папиному папе – папа папиного папы. А папе папиного папы… в общем, цепочка этих шляпных пап тянется далеко во времена глубокого Средневековья. Похоже, покупал её ещё сам Иван Грозный. А может, Юрий Долгорукий, кто их там разберёт…

Только что в ней может быть волшебного? Шляпа как шляпа. Хоть и драная, как кошкин хвост.

– О! – говорит папа. – Как вы не понимаете? В этой шляпе такое волшебство… такое… Туве Янссон читали?

– Давно, – говорит мама.

– Не помню, – говорю я.

– Ну вот, а в моей шляпе живут привидения!

– И главное привидение в шляпе – это, конечно, ты, – ехидно вставляет мама.

Только не такой человек мой папа, чтобы обращать внимание на всякие колкости.

– Во-вторых, – невозмутимо продолжает он, – в моей шляпе можно варить суп!

– Ты варил?! – удивляюсь я.

– Варил, варил, – уверяет меня мама. – Сразу видно. И по-моему, не только суп.

– Не перебивайте, – строго говорит папа. – Лучше слушайте. Так вот, застала меня однажды в ночном лесу буря…