Владимир Майбородюк - Приключения Пиноккио – 2, или Тайна золотых монет

– Дай сюда свою проклятую туфлю! – Вырвав с этими словами из рук женщины туфельку, волосатый экстремист, не глядя, отшвырнул ее в сторону. Угодив при этом ею прямо в находившийся в центре зала фонтан. Разозленный бандит уже протянул руки к заложнице, очевидно, собираясь если не вытрясти из нее душу, то, как следует, встряхнуть ее, но чья-то крепкая рука с длинными красными ногтями, сильно сжав его локоть, воспрепятствовала ему в этом. Между ним и заложницей стала одетая в мужскую, обтягивающую ее тонкий стан одежду, женщина.

– О, я вижу, нашей Мадавати пришла охота поговорить с тобой! – сказал бандит молодой женщине, переглянувшись с экстремисткой и злобно усмехаясь. – Что ж, должен сказать, тебе не позавидуешь! Беда тому, к кому Мадавати проявляет такой неподдельный интерес! Ты достойна сожаления, глупая женщина! Почему тебе не сиделось на месте? Ты повела себя дерзко и безрассудно, и за это будешь примерно наказана!

Между тем, стоявшая перед растерянной и, казалось, не знавшей что делать со своими руками, заложницей, Мадавати, единственная среди экстремистов женщина, внимательно рассматривала ее. В обращенном на выглядевшую испуганной и беспомощной молодую женщину пристальном взгляде экстремистки было что-то такое, что трудно было передать словами и объяснить. Нечто такое, что, очевидно, исходило из глубины ее темной души, придавая ему, этому ее взгляду, поразительное сходство с взглядом кобры… Змеи, убивающей лишь потому, что кто-то был слишком беспечен. И заслужил наказание, не распознав грозившей ему опасности. Или же не осознав ее…

Неожиданный удар, который Мадавати нанесла молодой женщине, отбросил ее далеко назад, прямо на руки едва успевших подхватить ее заложников. С ужасом ожидавших услышать хруст костей несчастной; и с облегчением вздохнувших после того, как никто из них не услышал его…

Естественно, ничего подобного не услышала и сама Мадавати. И поэтому, наверное, на лице ее отразилось разочарование. Ее темные и доселе какие-то пустые, бесчувственные глаза вспыхнули мрачным блеском. И тот, кто в этот момент посмотрел бы ей в глаза, увидел бы в них удивление, раздражение и досаду…

Да, удар почему-то не получился. И Мадавати не могла понять, почему. Странно, но, казалось, случайное, неосознанное движение заломленных в отчаянии рук отвело его и помогло заложнице избежать серьезного увечья. Сверкнув очами, экстремистка произнесла короткую, звучавшую неразборчиво, и с преобладанием в ней шипящих звуков, фразу; и, очевидно, поразмыслив немного, решила про себя, что во всем виновата именно досадная случайность. После чего жалкое существо, барахтавшееся на полу в гуще заложников и поводившее вокруг себя затуманенным взглядом, сразу же утратило для нее всякий интерес.

– Послушайте, вы, стадо баранов, – заговорила затем Мадавати, обращаясь к сидевшим на полу людям и показывая пальцем на, казалось, пытавшуюся понять, что с ней сейчас произошло, молодую женщину. – Похоже, разум этой ненормальной помутился. Вы что же, станете поступать так, как и она? Думаете, мы здесь затем, чтобы разбираться с вашими проблемами, выслушивать ваши просьбы и вытирать вам сопли? Если ваше чувство самосохранения не подсказывает вам, как вы должны вести себя в вашем положении, то я могу сделать это за него. Преподать всем вам небольшой урок с помощью вот этого наглядного пособия!

Треск короткой очереди, выпущенной Мадавати из «Узи» в ее руке, заставил склонившихся к полу заложников почти распластаться на нем. Просвистевшие почти у них над головами пули ударили в стену, высекая из нее фонтанчики пыли. Из нее, и красочной фрески на ней, изображавшей почтенных мужей в чалмах – купцов, ростовщиков, менял и дельцов, им подобных. Судя по блеску в их глазах, не уступавшему блеску благородного металла в их же руках, активно проворачивающих денежные операции…

Как и следовало ожидать, ударившие в стену пули не вызвали ни малейшего смятения в среде с головой погруженных в свой бизнес бородатых денежных мешков в чалмах. Чего никак не скажешь о заложниках, волю которых всячески стремились подавить экстремисты. И людях снаружи, державших под прицелом окна и двери здания Банка. Готовых по приказу, если таковой будет им отдан, немедленно штурмовать его.

Щелчок пальцев в перчатках прозвучал глухо. Человек с проседью в бороде требовал внимания.

– Теперь говорить буду я! – Сопровождаемый двумя экстремистами с автоматами, главарь подошел к заложникам поближе и стал перед ними, глядя на сидевших у его ног людей сверху вниз.

– Хорошо! – продолжал он, по своему обыкновению выставив вперед бороду. – Надеюсь, всем здесь ясно, что мы настроены решительно. И никто из вас больше не сомневается в серьезности наших намерений. У нас нет пути назад, мы должны довести начатое дело до конца. Но мы воины, а настоящие воины не воюют с теми, кто слаб. И поэтому мы склонны проявить снисхождение к некоторым из вас. Что, замечу сразу, никем не должно быть расценено как некоторые с нашей стороны уступки. Люди там, на площади, и все вы, – все должны понимать, что чрезмерно обольщаться на этот счет никому из вас не следует! – Так вот, – заговорил главарь снова после небольшой паузы, обведя колючим взглядом притихших заложников. – Здесь есть женщины… Место женщин – у источника, у прялки и у домашнего очага. Они не должны быть вовлечены в распри мужчин. Это может быть дозволено лишь избранным, очень немногим из них! – И, сказав это, Седобородый окинул благосклонным взглядом подошедшую к нему и ответившую ему надменной улыбкой Мадавати. – Хорошо! Пусть знают все! Волки Генджера не грызут горло женщинам!

Лица слышавших слова главаря экстремистов женщин просветлели. Переглядываясь меж собой, они улыбались сквозь невольно набежавшие на их глаза слезы. Еще не зная, нужно или нет верить тому, что сказал Седобородый. И в то, что может прямо сейчас произойти, если судьба и в самом деле будет к ним благосклонна.

– Сидеть! – тут же напомнила о себе заложницам Мадавати, этим своим грубым окриком пресекая несмелые попытки некоторых из них встать. Встать, чтобы как можно скорее покинуть место, где им в течение долгих, очень долгих минут приходилось переживать муки неизвестности. – Сидеть! – Громкий окрик повторился снова, и все заложники вновь притихли, съежившись под дулами нацеленных на них пистолетов и автоматов.

Следивший за ними с непроницаемым лицом Седобородый молча подал своим людям знак рукой. И, повинуясь этому его призывающему жесту, к заложникам подошел экстремист с тяжелой с виду сумкой в руках. Когда же тот, ухмыляясь, нарочито небрежно опустил ее на пол, в сумке что-то звякнуло. И всем стало ясно, что в ней находились какие-то металлические предметы…