Александра Анненская - Брат и сестра (сборник)

В день, назначенный для начала классов, обе девочки бодро и весело отправились в гимназию. Жени радовалась и новому темно-коричневому платьицу, надетому на ней, и красивым тетрадям, купленным ей отцом, и необыкновенно почетному в ее глазах званию гимназистки, и, главное, тому, что «там много девочек». Вера решила постоянно отличаться так, как отличилась на экзамене, и заранее радовалась в ожидании будущих успехов.

В гимназии сестры с самого первого дня повели себя совершенно различно. Жени быстро перезнакомилась со всем классом, во время большой перемены поссорилась с одной девочкой и подружилась с двумя другими; уходя домой, так расшалилась в передней, что заслужила строгий выговор классной дамы, a дома в подробности описала почти всех своих новых подруг, но зато очень смутно помнила то, что происходило в классе, и совсем не знала, какие уроки заданы. Вера, напротив, не разговаривала почти ни с кем из девочек, но зато не пропустила ни одного слова учительницы и заслужила ее похвалу за внимание и скромное поведение.

– Ну, что, Вера, не получила ли награды за прилежание? – подсмеялся над ней Митя, видя, как усердно она принимается готовить уроки к следующему дню.

– Награды не получила, a меня очень хвалила учительница, – с самодовольством ответила Вера.

– A девочкам я понравилась больше, чем ты, – подхватила Жени, – они говорят, что я и лучше, и веселее тебя.

– Пусть говорят, что хотят, – не без досады ответила Вера, – мне до них нет дела: я буду лучше стараться угождать классным дамам и учительницам.

И она действительно старалась.

Классная дама вышла на минуту из комнаты; в классе тотчас же начался шум, беспорядок: мимо окон прошел отряд солдат с музыкой, девочки вскочили со своих мест, бросились к окнам, на окна. Одна Вера сидит на своей скамейке, спокойно продолжая заниматься. Классная дама возвращается.

– Это что за беспорядок, – сердится она, – как вы смели сходить с мест, лазать на окна? Всем вам сбавлю по баллу за поведение.

– Я сидела на месте! – почтительно замечает Вера.

– Знаю, Петровская, я видела: вы одна здесь умная девочка.

«Выскочка!» – шепчут подруги Веры, сердито глядя на нее.

Учительница задает трудный урок.

– Ах, это много, нам этого не выучить! – жалуются дети.

– Полноте, это совсем не так трудно, – убеждает их учительница, – да неужели же в самом деле никто не может выучить такой безделицы?

– Я могу, – робко отвечает Вера.

– Ну, вот видите, Петровская может. Умница Петровская, прилежная девочка!

«Выскочка! Прилипала!» – пуще прежнего сердятся подруги.

Хотя Вера уверяла, что нисколько не интересуется мнением о себе подруг, но на самом деле это было не так: ей от души хотелось быть первой, отличнейшей ученицей, заслуживать постоянные похвалы старших и в то же время хотелось пользоваться общей любовью, общим уважением сверстниц, но она совершенно не знала, как приняться за дело, чтобы достигнуть этой двойной цели. Иногда она вдруг начинала оказывать всякие услуги какой-нибудь одной или нескольким девочкам, думая этим склонить их на свою сторону, но эта неожиданная услужливость только удивляла и смешила их. В другой раз она, заслышав ссору, принимала сторону одной из ссорящихся и старалась защитить ее от воображаемых обид другой, но дело кончалось тем, что обе спорщицы сердились на нее за непрошенное вмешательство и объединялись против нее же. Иногда ей приходило в голову доказать всем свой ум и знания, помогая другим готовить трудные уроки, повторяя им объяснения учительницы; этому девочки были действительно рады и с большим удовольствием принимали ее помощь; но вот случилось раз или два, что ученицы, подготовленные Верой, ответили урок лучше ее и получили высший балл, – она побледнела от злости и с тех пор никогда не отвечала ни на какие вопросы, касающиеся заданного.

«Петровская, дай списать задачку! Петровская, скажи, как надо перевести эту фразу, ты, наверное, помнишь?» – приставали к ней, но она оставалась непреклонной и тем, конечно, возбуждала против себя величайшее неудовольствие.

Первое время по вступлении ее в гимназию никто не обращал внимания на ее некрасивую наружность. Среди массы детских лиц, из которых далеко не все отличались миловидностью, ее лицо не казалось безобразным; младшие девочки не заметили неправильности ее сложения, a старшие с состраданием поглядывали на «кривобокую новенькую», но никто не думал смеяться над ней. Но когда она заслужила нерасположение всех своих подруг, тогда они, разбирая ее недостатки, не оставили в покое и ее наружности. Проходя по классу, она часто слышала, как ей кричали: «Кривуля!», «Злая горбунья!» – слышала, как смеялись, что y нее рот до ушей, что волосы ее торчат, точно иглы ежа, что она, вероятно, со злости откусила чей-нибудь огромный нос и приставила к своему лицу, и т. п.

Эти насмешки Вера никак не могла переносить равнодушно: она злилась на обидчиц, отыскивала в их наружности и одежде что-нибудь заслуживающее насмешку, бранила их, кричала на них; только приход классной дамы мог заставить ее успокоиться, и то успокоиться по наружности, в душе же она чувствовала сильнейшее озлобление. Как прежде дома, так и теперь в гимназии Вера не считала себя нисколько виноватой в том, что ее не любят, что ей делают неприятности; она во всем обвиняла окружающих и ненавидела их за несправедливость к ней.

Прошел месяц. Жени училась довольно хорошо, потому что уроки были нетрудны и мать охотно помогала ей приготовлять их; подруги любили ее за живость, веселость, постоянную готовность принять участие во всякой проделке; классная дама часто делала ей выговоры, но снисходительно смотрела на ее шалости, видя что она еще мала и не привыкла к порядку общественного заведения. Вера стала первой ученицей, оставив далеко позади себя остальных; все учителя и учительницы единогласно хвалили ее необыкновенное прилежание и внимание, но зато подруги терпеть ее не могли. В свободное время она сидела или ходила всегда одна, ни от кого не слыша и ни с кем не говоря ни слова, или, напротив, ссорилась и бранилась, так что классная дама обратила на это внимание и несколько раз замечала ей:

– Петровская, я довольна вами, вы очень хорошо ведете себя в классе, но отчего это вы не можете жить в мире с подругами? У вас, должно быть, очень сварливый характер.

– Право, я не виновата, – оправдывалась Вера, – они завидуют мне и злятся за то, что я учусь лучше их.

Классная дама понимала, что это не может быть справедливо, но ей некогда было доискиваться причины детских ссор и объяснять ее Вере; она недоверчиво качала головой и замечала, что все-таки нехорошо ссориться и кричать.