Виктор Сидоров - Рука дьявола

Тетя Феня только головой качала от удивления да приговаривала:

— Гляди-ка ты, что надумали! Ить надо же: и грамоте учат, и ремеслу! Хорошо живете вы, Ленюшка, интересно, весело.

— Это верно,— подтвердил солидно Ленька,— скучать некогда. Да и богатеев все время приходится обламывать, самогонщиков всяких, голодным помогать...

— Сказывали, будто ваши мужики и парни, комсомольцы, бандитов изловили... Будто мальчонка какой-то помог им. Верно ли?

У Леньки жарко вспыхнули щеки. Чего там! Разве не приятно слышать, что даже тут знают о нем! Однако Ленька не Быня какой-нибудь болтливый да хвастливый. Произнес, насупив рыженькие брови:

— Было такое... Поизловили. Всех. Вместе с атаманом ихним.

Тетя Феня кивнула:

— Спокойно теперь. Повздохнули люди, а то было все от страха тряслись да смерти ждали...

Ленька допил чай, перевернул чашку вверх дном.

— Спасибо, теть Феня. Большое спасибо. Пора нам...

...Мчатся санки по заснеженному простору, летят, взвивая за собой искристые буйные вихорьки. Ленька, стоя на коленках, захлебываясь ветром, выкрикивает в неуемной веселости:

— А ну, наддай, милой, а ну еще, а ну!..

Позади него, окутанные с ног до головы тулупом, сидят Нюра и Катька, румяные, восхищенные.

Ленька обернулся к ним, сияя широченной улыбкой.

— Ну что, лихо катим, а?

— Лихо! — засмеялась Нюра.

И Катька кивнула: «Лихо!»

Вот и знакомая памятная развилка: тут когда-то развела судьбина Леньку с девчонками. Надолго. На целый год.

Сколько было выстрадано за это время, сколько пережито всякого — и плохого, и хорошего.

Теперь на этой развилке их дороги снова сошлись в одну. Сошлись навсегда!

— Эй, милой, а ну шибче! А ну еще шибчее!

Солнце весело било в глаза, смеялось, словно звало их к себе. И они летели ему навстречу, будто на крыльях.

Летели в новую светлую жизнь.

Барнаул, 1974 г.