Зента Эргле - Между нами девочками, говоря…

Тагил был здесь, очевидно, своим человеком.

— Чао, восходящее светило! Как сочиняется? Обещанная песня готова? Давай к старым холостякам! — неслось со всех сторон.

— Спасибо, на сей раз мы вдвоем.

Официантка, снисходительно оглядев Байбу, указала на крайний столик, убрав предварительно надпись «Занято».

— Что закажем? — спросила официантка.

— Выбирает дама, — Тагил повернулся к Байбе.

— Я... мне... — смутилась Байба. — Мне стакан чаю, пожалуйста, и кусочек торта, если можно.

Официантка фыркнула.

— Два «До-ре-ми», двести «Экспресса», сливки, печенье с сыром, — перечислил Тагил.

Мгновение — и заказ был на столе.

Сладкий крепкий напиток с тертым шоколадом и орехами оказался удивительно вкусным.

Анна и Санита долго разыскивали подружку в накуренном мрачноватом помещении, пока, наконец, не увидели ее в углу, за пышной пальмой. Девочкам повезло. Через два столика как раз освобождались места.

— Два черных кофе и мороженое «Эдельвейс», — заказала Санита.

— «Эдельвейса» нет, есть только фирменное мороженное «Престол». Это все? — раздраженно спросила официантка. Нечего расточать улыбки и любезничать с просиживающими часами за чашкой кофе девчонками без гроша за душой.

— И два коктейля «Петух», — произнес сосед по столу, изрядно подвыпивший мужчина, изображая благодетеля. - У таких девчушек с деньгами туговато, особенно если еще мама строгая.

— Так что с коктейлями делать? — сердито произнесла официантка.

— Неси сюда, пташечка, как-нибудь втроем одолеем.

— Клав, вероятно, тебе говорил, что я занимаюсь в консерватории по классу композиции. Сам я тоже кое-что сочиняю, в основном для эстрады, — рассказывал Тагил. — Есть у меня небольшой ансамбль биг-бита при клубе «Рассвет», ребята что надо. В музыку по уши влюблены. Пробуй! Не бойся, абсолютно безвредный напиток, настроение улучшает, больше ничего. Вот только с солисткой нам не повезло. Та, что сейчас поет, — настоящий Гаргантюа, да еще с мрачным, пропитым голосом.

Тагил очертил в воздухе размеры нынешней солистки, Байба громко засмеялась. Ей было легко и весело, словно она знала Тагила тысячу лет.

— Почему бы тебе не попробовать с нами?

Байба испугалась. Она вспомнила, как волновалась, как ей стало плохо перед выходом на сцену. Второй раз подобное переживать не хотелось.

— В клубе есть консультант — бывший оперный певец, он мог бы тебе поставить голос, — соблазнял Тагил. — Есть у нас и преподавательница танцев, она научит тебя свободно двигаться по сцене. А то в

школе ты была похожа на загипнотизированного кролика. Ну, выпьем! За дружбу и музыку!

Сидевшие за столом Анна и Санита не спускали с одноклассницы глаз.

— Он чего-то от нее добивается! Жаль, ничего не слышно. У меня в голове звенит от этого дикого шума.

Официантка принесла кофе, мороженое и коктейли. Анна демонстративно пододвинула коктейли соседу по столу, который, подперев голову руками, затуманенными глазами уставился в пространство.

Какое-то время девочки были поглощены кофе и мороженым.

— Супер, правда? — произнесла Санита.

— М-мм!

— Потанцуем? — предложил Тагил.

Байба незаметно глянула на свои стоптанные фетровые ботинки и ужаснулась.

— Нет, нет!

— Так как же наш союз? — не забывая о своем, Тагил взял Байбины ладони в свои и крепко сжал их. От прикосновения его пальцев горячая волна прошла по рукам Байбы и разлилась по всему телу. Тагил впился взглядом в лицо Байбы.

— Хотела бы я сейчас очутиться на месте Байбы, — вздохнула Санита. —Красавец мужчина! Чуть не Ален Делон.

— Круглая ты дура, — рассердилась Анна. — Ты что же, в самом деле не видишь, что этот подлец пытается подпоить нашу тетеху? Ну уж этого мы не допустим!

Байбу словно загипнотизировали, она боялась шевельнуться. С ней творилось что-то непонятное. То ей хотелось плакать, то смеяться. В голове было до странного пусто и не было страха — даже перед отчимом.

— Скажи — да! — настаивал Тагил.

— Да, да, да, — почти пропела Байба.

— Выпьем! За здоровье будущей эстрадной звезды!

Внезапно Байба почувствовала, что к горлу подступает тошнота. Она побледнела.

— Уже поздно, мне надо домой. Тагил кивнул официантке.

— Сейчас он посадит эту простофилю в свою машину, отвезет к себе домой и обесчестит, — прошептала Анна. — А ну, пошли!

Санита не успела опомниться, как Анна уже повелительно спрашивала у Байбы: — Где твой номерок?

— А вас кто звал?! — опешил Тагил.

Санита, как зачарованная, смотрела на Тагила и глупо улыбалась. Байба чувствовала, что у нее дрожат коленки.

— Я пойду с подружками, — произнесла она, уцепившись за Аннин локоть.

— Смотри сама! — Тагил и не пытался ее отговаривать. Своего он добился. И подавая Байбе пальто, шепнул: — Не забудь про наш уговор. В воскресенье в двенадцать я жду тебя у гостиницы «Рига». Мою машину ты теперь знаешь. Чао!

И не удостоив ни Анну, ни Саниту даже взглядом, Тагил вышел из кафе. Санита вздохнула.

— Ты не знаешь, где здесь туалет? — прошептала Байба, собрав последние силы.

На свежем воздухе Байбе стало легче.

— В жизни не возьму в рот ни капли спиртного, — поклялась она сама себе. — В первый и последний раз.

Высоко над головой, в хороводе мерцающих звезд, сияла круглая луна. Снег поскрипывал под ногами, когда девочки шли через парк. После накуренного кафе колючий воздух освежал, словно мороженое.

— Он приглашал тебя к себе домой? — не утерпела Санита. — Клав клянется, что у него не дом, а настоящий дворец.

Байба отрицательно помотала головой.

— Не успел, мы вовремя вмешались. Ты с такими поосторожней! — предупредила Анна.

Чем ближе они подходили к дому, тем беспокойнее становилось на душе у Байбы. Выручила Санита.

— Зайдем ко мне, возьмешь к рот мятную конфету, не будет пахнуть коньяком, — поучала она. — А потом я тебя провожу.

— Байба была у меня, мы вместе решали алгебру, — пояснила Найковскому Санита.

Отчим сердито посмотрел на девочку, но промолчал. С Самтынями имело смысл поддерживать добрые отношения. Работников торговли он оценивал высоко.

— Странная девушка эта Байба, и не ребенок, и не женщина, —делился своими впечатлениями с Юстом Тагил, когда они поздно вечером попивали кофе. — Стоит мне пристально на нее взглянуть, она тут же бледнеет и краснеет. Другая бы до потолка прыгала от радости, а эта и не думает. А сколько труда стоило ее уломать! И уверенности никакой, что не передумает. Не знаю, как и вести себя с нею.