Зента Эргле - Между нами девочками, говоря…

— Как дедушке с внучкой, — подтрунивал Юст, — Самое надежное.

Из дневника Байбы:

«Первое свидание в моей жизни. Он был очень красив, предельно вежлив и черезвычайно остроумен. Девочки из класса в восторге от кафе, а мне не нравится, шумно, накурено. И люди паясничают, женщины громко смеются и кривляются.

Мне, конечно, хочется научиться петь, как поют Нора Бумбиере или Маргарита Вилцане. Но ведь у меня не такой хороший голос. Надо поговорить с учительницей пения Иевой Александровной».

— Самое разумное для тебя — закончить среднюю школу, а по вечерам заниматься в музыкальной, — посоветовала Иева Александровна. — Пение, как любой вид искусства, надо осваивать с самых азов. Не слушай тех, кто станет утверждать, что ты уже эстрадная звезда, и не забывай, что голос надо беречь, можно сорвать его и лишиться навсегда. А клубом «Рассвет» надо поинтересоваться. Подожди меня здесь, я сейчас позвоню.

Иева Александровна имела обыкновение делать все тут же, не откладывая на завтра.

— Все ясно, — возвратившись, сказала она. — Консультантом там работает бывший оперный тенор Ирбе. Если у тебя есть время, смело можешь с ним заниматься. И передай, пожалуйста, большой привет от меня. Когда-то он был и моим педагогом.

* * *

— Поздравляю с успехом дочери. — В голосе старшей Самтыни сквозила плохо скрытая зависть. Обе соседки случайно столкнулись на лестнице. Мать Байбы удивленно посмотрела на элегантно одетую мать Саниты.

О каких успехах она говорит? Байба об этом даже словом не обмолвилась.

— Будь у моей Саниты такой голос, я от счастья не знала бы, что и делать, — не умолкала Самтыня. — Ничего бы для нее не пожалела. Обидно, конечно, но у Саниты нет никаких талантов к искусству.

Наш частный педагог тоже так считает. Она скорее в меня, деловая. Но одно я вам должна сказать, соседка, — о девочке надо больше заботиться. У нее ведь одно-единственное школьное платье, да и то с заштопанными локтями и в груди узковато. На школьный вечер пошла она в Санитином платье, а то ведь стыдно девочке перед другими. Ведь не бедняки же вы. — И мать Саниты скрылась за дверью.

Мать Байбы, глотая слезы оскорбления, стала подниматься дальше.

Байба в старом вылинявшем халатике мыла на кухне посуду.

— Это что еще там за успехи? — со злой обидой спросила мать. — Срам просто, узнаю обо всем от чужих, а не от собственной дочери.

Байба смутилась. За последние годы мать ни разу не поинтересовалась ее школьными делами. Двоек и замечаний у нее не было, учителя не жаловались, значит, все в порядке.

«И когда успела так измениться?» — приглядываясь к дочери, думала мать. Ведь вот только что была длинноногим нескладным подростком, вылитый отец, единственный мужчина, которого она самозабвенно любила и ради которого работала не жалея сил, чтобы он смог выучиться на инженера, а потом возненавидела так, как только может возненавидеть брошенная жена. И все эти годы Байба была словно живое напоминание: смотрит на нее глазами первого мужа, улыбается его улыбкой.

— Оставь посуду, живо одевайся! Пойдем! — приказала мать.

— Куда?

— Увидишь.

Темно-синяя юбка, школьная блузка, брючный костюм, кримпленовое выходное платье, изящные туфли — у Байбы от волнения горели щеки. Значит, мама все-таки ее любит, а то бы не стала так тратиться. Она просто не умеет выразить свою любовь, как другие, — нежностью, лаской.

Домой девочка летела, как на крыльях, чтобы все еще раз тщательно примерить.

— Ну, теперь у тебя есть все, что у других? — спросила мать.

— Спасибо! — признательный взгляд дочери был красноречивее слов.

— Не могла до лета дотянуть, когда девчонка сама начнет зарабатывать, — злился Найковский, разглядывая покупки. — Сколько тут уже осталось, можно было и в старом походить. Столько денег выбросить на ветер!

Байба глотала слезы.

— Соседи уж и так обговаривают, скрягами обзывают. Самтыня так прямо в глаза и сказала, — огрызнулась мать. — Никуда не денутся твои «Жигули».

Найковский скрылся в спальне, громко хлопнув дверью.

Из дневника Байбы:

«Какой сегодня замечательный день! Таких красивых вещей у меня никогда не было. Хорошо, что больше не придется просить у Саниты.

Послезавтра воскресенье. И зачем я пообещала Тагилу? Дадут они мне ноты, заставят петь, а я не смогу. Будет ужасно стыдно. Дойду до машины и скажу Тагилу, чтобы искал себе другую солистку».

Решение Байбы привело Саниту в ужас.

— Ты что, тронулась? Упустить такую колоссальную возможность! Я бы при таком голосище, как у тебя, ни минуты не сомневалась. Если ты боишься, мне ничего не стоит сказать твоей маме, что нам в воскресенье куда-нибудь надо.

О том, что ее интересует прежде всего Тагил, Санита предусмотрительно промолчала.

Волновалась Байба напрасно. Ребята из ансамбля встретили ее доброжелательно, как свою. Длинный Эгил, игравший на маленьком электрооргане и на гитаре, работал на фабрике музыкальных инструментов и по вечерам учился в музыкальной школе. Барабанщик Гирт учился в десятом классе, а трубач Ивар, по профессии токарь, сам признавался, что музыка для него отдых и радость.

Байба увидела совсем другого Тагила — никаких пожатий рук, никаких пристальных взглядов. Зал предоставляли в их распоряжение всего на два часа, и их надо было использовать максимально.

— Начнем с песенки из Байбиного репертуара. — Тагил сам сел за фортепиано.

Ребятам песня понравилась.

— Еще раз, только раскованней и веселее, — попросил Тагил. — Ты, вероятно, заметила, как непринужденно поет и двигается по сцене Маргарита Вилцане. Поверь мне, эта легкость — результат серьезного, тяжелого труда. Десятки раз приходится повторять одну и ту же музыкальную фразу, одно и то же движение, пока, наконец, они не войдут в твою кровь и плоть.

Санита. надувшись, сидела в дальнем углу зала. Все о ней забыли, даже Байба, которая еще утром утверждала, что без нее пропадет. И как им не надоест пиликать одно и то же? Словно испорченная пластинка.

Стрелки на часах Саниты ползли медленно, словно улитка, а Байба и не заметила, как пролетело время. Она только-только освоилась, а в зал уже впорхнули маленькие танцовщицы, и занятия пришлось прервать.

— Для первого раза неплохо, — подытожил Тагил. — Музыкальный слух у тебя уникальный. Пару часов в неделю будем заниматься у меня дома.

— Мама не пустит, — ужалила Санита.

— Хочешь, поговорю с твоими родителями? — предложил Тагил.

— Найковский спустит вас с лестницы, как Дауманта из нашего класса, — не унималась Санита.

Байбу от стыда бросило в жар.