Михаил Коршунов - Требуется дворник

— По-моему, без всякой стати, — сказала Катя, готовясь ловить Глебку. — А «кенгуру»… это я мечтаю себе сшить.

Глебка скакал, опрокидывал все, что ему попадалось по пути: доску показателей работы жэка, консервные банки, в которых был высажен зеленый лук, новенькие древки для флагов, ящик с картотекой жильцов, ведра. Из соседней комнаты на шум прибежала бухгалтер. Глебку повалили, вытряхнули из шубы. Глебка не сопротивлялся, он хохотал от счастья и залез под стол. Его начали вытаскивать из-под стола, но вытащилась вместо Глебки проволочная сетка для мусора, похожая на баскетбольную.

На Глебку никто не сердился, даже Фокасьева, которая больно ушибла ногу, — все понимали, что он был переполнен счастьем после разговора с мамой-Макси. Но дворницкий свисток почему-то отобрали.

Посредине катка хранились, прикрытые рогожей, фонды. Костя сказал, что значительную часть фондов вынужден был устроить здесь: в каморке не хватило места.

При заливке катка присутствовали все ребята. Они выбежали во двор, как только увидели, что Костя достает шланг, который ему выдал старший дворник. Но основным действующим лицом был Глебка: он тащил шланг вместе с Костей, подключал его к водопроводному крану. Пустили струю воды на площадку.

Вода потекла по площадке широкими наплывами, охватывая прикрытые рогожей фонды.

— Может, надо теплой водой? — спросил кто-то.

— Заливать каток — не купаться в ванне, — ответил Костя.

— А может, надо содой с солью?

— Не надо соды и соли.

— Я не люблю соль, — сказал кто-то. — Она соленая.

— Ты ее подсласти.

Смех! Но тут же воцарилось торжественное молчание, потому что опять кто-то сказал, что, когда заливают каток, не надо кричать и даже переговариваться. Некоторые мальчишки стояли уже готовые к игре в шайбу: с клюшками и в шлемах. Лед для настоящих игроков святая святых — тоже кто-то сказал.

Ребята услужливо подтягивали за Костей шланг. Глебка был, конечно, в первых рядах, но потом Катя его забрала: она боялась — промочит ноги. Глебка шипел и ругался. Катя взяла его за воротник пальто и крепко держала. Глебка незаметно расстегнул пуговицы, сумел выскользнуть из пальто. Катя его ухватила и буквально всунула в пальто, застегнула пуговицы и крепко снаружи перевязала своим поясом. Держала Глебку за конец пояса, вроде как на поводке.

— Предательница!

Подошел Костя.

— Бери шланг.

Глебка не без торжества посмотрел на Катю.

— Он не шлепнется? — спросила с сомнением Катя, спуская Глебку с пояса.

В толпе кто-то из тех, кто постарше, сказал скептически в адрес Глебки:

— Малышба.

Глебка услышал, направил на обидчиков струю из шланга. Пришлось шланг у Глебки отобрать, вытащить Глебку с катка и отвести домой. Тем более, он здорово сам облился.

— Я с тобой в ссоре! — кричал Глебка Кате. — Марселина-апельсина!

— Хоть мандарина, пожалуйста, — ответила Катя, развешивая для просушки Глебкино пальто.

— Я на всю жизнь!

— Не надо на всю жизнь — очень долго. Я состарюсь.

— И состарься!

— Какой ты змей на самом деле.

Глебка молчал. Он сидел в носках на стуле у батареи, рядом висело, сушилось пальто.

— Твое поведение настоящего мужчину не украшает.

— А во дворе про тебя говорят… — Глебка наклонил голову и смотрел недобрым взглядом.

— Ты не слушай, что во дворе про меня говорят, — спокойно перебила Катя. — Ты лучше слушай, что я тебе говорю.

— Ты мне не мать.

— Совсем меня не любишь?

Пришел Костя. Поглядел на обоих:

— О чем спорите?

— О любви и дружбе.

— Зачем обижаешь Катю? — серьезно спросил Костя.

Глебка молчал, размахивал ногами. Он понимал, что обижает Катю, но он этого не хотел.

— Она первая начала.

— Давайте сядем за стол переговоров и пообедаем.

— Конечно, — кивнула Катя. — Обуздаем гегемониста.

— Что будем есть, опять фасоль? — спросил Глебка.

— Бобовые будем есть. Пир у нас будет под Новый год. Ужин при свечах.

Катя возилась на кухне, разогревала фасоль. Костя пошел ей помогать — бросил в кипяток сосиски. Катя поглядела на сосиски. Спросила:

— Варишь в кожуре?

— Чищу потом под холодной водой.

— Ты старый холостяк?

— Да. — Костя сказал это с некоторым вызовом, хотя и шутливо.

— Почему?

— Не сложилась жизнь. — Он пожал плечами.

— Ты ее складывал?

— Она меня пока что складывает.

— На других надеешься?

— На тебя, например. Возражаешь?

Катя ничего не ответила. Сделала вид, что целиком занята разогреванием бобовых. Даже попробовала, чтобы проверить, как они разогрелись.

Глебка сидел, просыхал. Когда Катя принесла фасоль, Глебка завопил:

— Где бобовые?

— Они самые и есть. В старших классах будешь изучать однолетние растения и тогда не ошибешься.

— Ты сама гегемонист! Думаешь, не знаю, кто такие гегемонисты? Вожатая Надька объясняла. Агрессоры.

— Успокойся. Под Новый год я тебе сварю тянучку.

Глебка успокоился, затих: тянучка — это получше даже, чем варенье, блеманже и суфле. Потом начал допытываться, почему бы им всем не встречать Новый год в квартире у тети Слони.

— Вы мои гости, а не гости тети Слони, — сказал Костя.

Пообедали быстро. Катя проконтролировала, чтобы Глебка съел хотя бы сосиски. Потом ему была подана морковь. Именно подана на большой тарелке, почти блюде.

— Укрепляй обмен веществ, — сказал Костя.

— Устроили из меня институт питания! — закричал Глебка, отбиваясь от моркови.

Когда морковь была Глебкой все-таки съедена, Глебка спросил:

— Кто такой старый холостяк?

— У кого нет жены.

— И детей?

— И детей.

— Одинокий?

— Да.

Катя начала переодевать Глебку в сухое.

— Пойдем вместе за посудой, — сказал Глебка. — Я одинокий, значит, я тоже старый холостяк.

— Ладно.

Катя проследила, как Глебка одевается. Глебка долго и нудно зашнуровывал ботинки. Тоже скучное занятие, считал Глебка. Стоишь согнувшись и оглядываешься как затравленный. Это в школе. Потому что обязательно норовят толкнуть сзади, чтобы ты носом в пол клюнул. Костя не стал ждать Глебку с Катей, ушел.

Когда Глебка и Катя вышли наконец во двор, Костя подметал снег около бункеров. В бункерах коты включили, конечно, свои трансформаторы: коты не любят метлу, она действует им на нервы. Костя нарочно громко шаркал метлой да еще постукивал по бункерам, вызывал котов на драку. Кричал Одноглазому:

— Леопольд, выходи!

Глебка попросил Катю:

— Возьми меня за руку.

— Одноглазого боишься?

— Возьми, — настаивал Глебка.

Во дворе, как всегда, присутствовали старухи. И Катя вдруг поняла, что Глебка хотел защитить ее от того, что говорят о ней. Защитить по-своему, а именно, чтобы она держала его за руку. И так они перешли через двор.