Владимир Шустов - Карфагена не будет

— Водовозы из вас что надо получатся! Скажу председателю колхоза, чтобы обоих на эту работу определил: никаких тогда водопроводов не потребуется!

Наполнив бочку, водоносы уселись отдохнуть на ступеньку крыльца. Демка расстегнул ворот рубахи.

— Духота, — сказал он. — Напиться бы воды похолоднее.

Толя спохватился.

— Принесу.

Через минуту он появился с двумя эмалированными кружками в руках.

— Держи!

— Молоко? — удивился Демка, принимая кружку. — Не надо молока.

— Воды мать не дает. «Простынете, говорит, потные». Пей!

Демка жадно, большими глотками опорожнил кружку. Толя взял ее, унес домой и, возвратившись, сказал:

— Демка, мать по-настоящему поверила, что мы в лагерь ходить стали. Увидела, что ты помогаешь воду таскать, и поверила…

В калитке показался Ленька, переступил высокую подворотню и нетерпеливо крикнул:

— Пошли! За дело надо браться!.. Толька, не забудь фонарик электрический и мешок.

Нехотя поплелись ребята за вожаком. А Ленька легко шагал по извилистой тропинке вдоль плетней. Он посвистывал и сыпал остротами.

— Я про Никиту такие стихи сочиню, что деревня наша со смеху умрет! — сказал он. — Не верите?

— Стихами Якишева не запугаешь, — ответил Демка.

— Споришь опять? Привычка у тебя появилась. Раньше все так было, а теперь наоборот стало…

— Разбираюсь кое в чем…

— Зря вчера отговорил вас в лагерь идти. Попались бы в руки к Володьке Великанову.

— Не стращай.

Тропа вырвалась на пустырь. Высокая — по грудь — лебеда, крапива и широколистые лопухи сплошь покрывали его и переплетались над тропкой. Обжигая крапивой босые ноги, ребята выбрались на отлогий холм. Ленька бросил на траву мешки и сел, сложив ноги калачиком. Глубокомысленно хмыкнув, он огляделся, подчеркивая этим, что разговор будет строго секретным, и вполголоса заговорил:

— Тренироваться к захвату дежурных в лагере будем здесь. Научимся подползать к цели незаметно. Сделаем так: Демка сядет вон на том бугорке к нам спиной, а мы с тобой, Толян, будем по очереди подкрадываться к нему. Демка, сиди да смотри не оглядывайся, только слушай. Шорох засечешь, говори сразу. Мы потренируемся, а потом ты будешь. Толька на твое место сядет. Иди на бугор! Толька, приготовься, так… Я за наблюдателя. Начали! Демка, не оглядывайся!

Толя распластался на земле и бесшумно пополз вперед. Ленька следил за каждым его движением, но придраться не мог: Толя действовал по всем правилам. Вот правая рука выдвинулась вперед, левая нога, согнувшись в колене, приготовилась для упора. Раз! Толя, не поднимаясь, преодолел около полуметра… Демка волновался. Он беспокойно ерзал на месте, но не оглядывался. Неприятная штука — сидеть на бугорке, устремив взор на кудрявый перелесок, и ждать, что сейчас кто-то подкрадется сзади, схватит за шею. И знаешь, что подбирается к тебе друг, а не враг, но волнуешься. Эх, иметь бы глаза на затылке! Потная, испачканная землей ладонь внезапно легла на глаза. Вторая, ничуть не чище, плотно закупорила рот. Рывок — и Демка, не пикнув, уже лежал на земле и колотил ногами.

Ленька был рад:

— Где это ты так наловчился? Ух, ловко!

А вот Демка чувствовал себя не особенно важно. Отплевываясь, он заявил:

— Рот не затыкайте. Не буду сидеть. Грязь собрал на руки, а потом мне в нос тычешь!

— Не злись, — успокаивал Ленька, — будем осторожно. Толь-ка, следи за мной!

Тренировка длилась до полудня. Намаявшись, колычевцы отправились на реку и по пути — тоже для практики — очистили огород у Кости Клюева. Демка отказался наотрез принимать участие в этом деле. Он пытался отговорить и приятелей. Ленька сказал ему с обидой:

— Не агитируй, Демка. Не хочешь — сиди и помалкивай!

Выдернув из плетня несколько хворостин, Ленька, а за ним и Толя проникли в огород и глубокими бороздами пробрались до грядки с горохом, разбитой под окнами дома. Действовали и маскировались они так умело, что Ефросинья Петровна, мать Кости, сидевшая у окна, ничего подозрительного не заметила, хотя и смотрела в огород.

Остаток дня ребята провели на реке и, когда стало смеркаться, двинулись к Лысой горе. Всю дорогу Ленька говорил только о Карфагене. Это надоело Демке, который в душе проклинал себя, что ввязался в непривлекательную историю, и он сказал:

— Ты, Ленька, все о Карфагене… Чего там произошло особенного? В Карфагене рабами торговали. Его и надо было разрушать.

— Тогда рабами все государства торговали, — возразил Ленька. — Я не про рабов! Карфаген был город или там государство — все равно, который подчинял других. Это еще до нашей эры было. Могучий город — государство Карфаген. Потом начались войны. Рим на Карфаген пошел. Пуническими они, войны-то, назывались.

— Знаем, — сказал Демка, — изучали.

— Тогда не спрашивай! Надоел римлянам этот город. Они шесть дней его штурмовали, взяли и сровняли с землей, чтоб и воспоминаний не осталось. Так и мы сделаем!

Колычевцы устроили в кустарнике у тропы наблюдательный пункт и стали следить за тем, как звено покидает лагерь. Последними прошли мимо Никита, Гоша, Аленка и Витя Подоксенов.

— Договорились, — сказал Никита, обращаясь к Гоше. — Вы отдежурите и, как только придет кто-нибудь, шагайте на ферму.

— Ладно! — Гоша легко побежал вверх по тропе.

— Он дежурит, — шепнул Ленька.

Толе не терпелось начинать штурм. Его захватила опасная игра, она казалась ему очень увлекательной. Вот где можно проявить настоящее искусство разведчика и неустрашимого человека!

Ленька сдерживал приятеля:

— Не лезь! Поспешишь — людей насмешишь!

— Пошли! Можно.

— Сиди, часовые заметят и крик поднимут.

— Пусть кричат.

— Дурак ты, Толька! Никита совсем близко. Услышит крик, и вернется. Как думаешь, Демка?

Тот не ответил и отвернулся. Ленька обиделся:

— Вроде онемел ты сегодня. Сопишь, пыхтишь, слова сказать не можешь. Язык проглотил, что ли?

— Легче будет, коли кричать и командовать, как ты, начну?

— Ишь ты, какой!

— Да уж такой и есть!..

На вершине горы вспыхнул костер. И от этого темнота стала гуще, непроглядней. Длинные языки пламени, рассыпая искры, вздымались вверх и лизали ночное небо, где, освещенный отблесками огня, бился на ветру красный прямоугольник пионерского флага. Мачту не было видно: ее скрывала ночь, и поэтому казалось, что флаг один реет в воздухе.

— Пора! — торжественно произнес Ленька. — Нападем по сигналу. Подниму руку — и вперед!

Они осторожно поползли по склону, держа курс на костер.

Гоша Свиридов и Костя сидели у огня, пекли на углях картошку и даже не предполагали о надвигающейся опасности. От жара лица их раскраснелись. Аппетитно пахло печеной картошкой. Подбрасывая на огонь сухие ветки, дежурные вели мирную беседу.