Юрий Третьяков - Алешин год

Сама Алёнка всем угощение стряпает и придумывает, кому что делать.

Разволновались путешественники и про дождик забыли — даже жарко ехать.

А у Алёнки ещё и печка топится — огонь из красных кленовых листьев пылает… Алёнка стряпает, а сама кругом озирается и вскрикивает:

— Василёк! Вон крокодил! Стреляй в него!

Василёк из ружья бах — крокодил подстрелен.

— Алёша! Бармалей!

Алёша из лука раз — Бармалей подстрелен.

Лев встретился — подстрелили.

Тигр — тоже подстрелили.

Всех, кто страшный, подстрелили.

А дикого кота Зубастика не стали подстреливать, а поймали живого и взяли к себе в лодку, пусть тоже плывёт.

Пашка-букашка не вытерпел, явился узнать, какая тут ещё лодка.

Приоткрыл калитку и заглядывает. Постоял, посмотрел и говорит:

— Ну и лодка.

На него никто внимания не обратил, потому, что на глубокой речке, чуть зазеваешься, может лодка потонуть.

Долго Пашка стоял, глазел, потом спрашивает:

— А где у вас речка?

— Она заколдована! — отвечает Алёнка. — Одни мы видим!

Подумал Пашка и говорит:

— Я тоже вижу… Какой лес страшенный… Тигр подкрадывается… Вон он — сбоку… Забегай!

Не ответили Пашке. Он стоит в калитке, не уходит, а лодка плывёт.

И видит Пашка, как Алёша возвращается из-под дождика мокрый, с добычей, и Алёнка вскрикивает от радости, начинает его кормить глиняными пирожками и сильней растапливает красными листьями огонь в печке.

А как похоже умирал Алёша, когда его укусил бегемот! Как ухаживала за больным Алёнка, давала ему поесть всяких листиков и плакала над ним жалобным голосом!

Когда один не совсем убитый тигр хотел прыгнуть, а Василёк в него прицелился, Пашка забылся, крикнул:

— Ба-бах! — Поскользнулся и упал.

Алёнка захохотала, а за ней и Алёша с Васильком.

Пашка обрадовался, что смеются, начал нарочно падать, чтобы ещё больше всех рассмешить. Потом спрашивает:

— Ладно я не в лодке, а на берегу у вас побуду?

— На берегу пускай побудет, — пожалел Пашку Василёк.

Стал Пашка на берегу стоять, показывать, где какой зверь притаился.

Потом опять спрашивает:

— А можно я немножко в лодке посижу?

— Вот ещё! — закричала Алёнка. — Ты нам самосвал даже посмотреть не даёшь, а сам в лодку хочешь!..

— Я могу сюда его принести! — обрадовался Пашка.

Всем опять захотелось самосвал посмотреть…

— Мы скоро до своего места доплывём, — сказал Василёк. — Самосвал нужен будет, вещи с лодки на берег перевозить…

— Ладно, — согласилась Алёнка. — Пускай самосвал приносит… Скорей, а то вон уже наше место виднеется!

Пашка побежал за самосвалом.

Теперь самосвал нужен был, потому что всю речку до самого конца проплыли, а по земле на самосвале лучше ездить, чем на лодке.

Пришла зима — снегу принесла и холода.

Зимой все любят сидеть по домам и греться.

У Зубастика мёрзнут лапы, и он целыми днями спит на печке.

Только воробьи и вороны холода не боятся, летают везде.

И Алёша не боится: он с Дедом Морозом дружит.

Дед Мороз детишек любит, много им хорошего приготовил: заморозил лужи — прокатываться с разбегу, сделал снежные горы — ехать на санках, сосульки — отламывать и сосать, чтобы бабушка не видела, снегу навалил — скатывать шары, лепить снеговиков и просто так копать лопаткой.

Всем холодно, только Алёше не холодно, а хорошо!

Как начнёт лопаткой в снегу работать или санки возить, даже жарко становится. И щёки такие делаются красные, что все завидуют, какие у Алёши щеки — румяней яблок!

Ночью снег выпал. Побелело от него, посветлело кругом. Всё стало белое, чистое. Воздух тоже чистый, и снежинки падают.

Значит, пора Алёше новую шубку надевать!

Она спала у бабушки в сундуке, дожидалась, когда её наденут.

Два раза Алёша её уже надевал и гулял по комнате.

Хорошая шубка, вся новая: и снаружи новая, и внутри новая, и даже карманы новые, чистые, ни одной соринки в них нет.

Одела бабушка Алёшу в шубку, оглядела со всех сторон и сказала:

— Хорош! Ну, ступай, да не пачкайся!

Старенькое пальтишко осталось на вешалке и под другие одёжки спряталось, обиделось совсем.

Начал Алёша в повой шубке по новому снегу во дворе разгуливать. Шапка тоже почти новая, только варежки да валенки старые, они со старым пальтишком дружили.

Зубастик выскочил откуда-то, весь в снегу, стал на руки проситься. Отпихнул его Алёша:

— Грязными папами на новую шубку! Брысь!

Отстал Зубастик.

Только старые валеночки не боятся запачкаться, шагают где попало.

Варежки тоже ничего не боятся. И будто они разговаривают. Валеночки говорят:

— Во дворе скучно, пошли на улицу!

Варежки тоже:

— Будем снег лепить! Он липкий, хорошо лепится!

А шубка не хочет:

— Нельзя в снегу возиться! Меня испачкаете! Слышали, что бабушка сказала? Меня нельзя в снегу выпачкивать! Я новая!

Валеночки и варежки ей отвечают:

— Подумаешь! Ничего тебе не сделается! Мы осторожно будем…

Тогда шубка согласилась:

— Ладно… на улицу можно сходить. Пускай все меня увидят, какая я новенькая, красивая…

Пошёл Алёша по улице, а все щупали шубку и хвалили.

Встретилась Полина и сказала:

— Ух, какой важный! И я своему Андрюшке такую куплю!

Кум сказал:

— Настоящий буржуй, еловая голова!..

И тётя Оля Алёшу в шубке похвалила:

— Чистый медвежонок!

Хотел ей Алёша показать, как настоящие медвежата в снегу кувыркаются, а шубка не дает:

— Запачкаешь меня!

Возле Алёнкиного двора ребята из снега шары катают.

Алёнка с Васильком вдвоём большой шар катят, а Пашка-букашка катит себе маленький отдельно.

На шубку им некогда было любоваться: нужно как можно больше шаров накатать, пока снег не растаял.

Катятся шары и весь снег за собой слизывают до самой до чёрной земли. И даже сухие листья подлизывают и на себя налепляют.

Стоит Алеша, смотрит…

А валеночки сердятся:

— Чего стоять на одном месте! Мы мёрзнем…

И варежки просят:

— Давай хоть немного подтолкнём! Мы соскучились…

Только шубка не велит:

— Нельзя! Запачкаюсь! Смотрите, какие эти шары грязные, все в земле да в листьях!

У Алёнки с Васильком такой большой шар получился, что застрял, и они его никак с места не столкнут.