Юрий Третьяков - Командир особого отряда. Повести и рассказы

— А почему рядовой Марчуков сегодня не присутствовал? — спросил командующий у своего начштаба Калиныча.

— Он дядину книжку читает! — доложил начштаба. — К ним приехал на один день дядя с книжкой, а он хочет всю ее у него прочитать, пока уедет…

— А где наша разведка? — спохватился Шурка, заметив, что только сейчас куда-то девались оба малолетних разведчика, Зубан и Голован, которые активно участвовали в бою, поднося снаряды и устраивая дымовую завесу путем подбрасывания вверх пригоршней пыли для пущего устрашения противника.

В это время из вишенника донеслись их истошные крики:

— Сюда! Сюда! Поймали! Скорей!

Весь отряд поспешил на выручку. В зарослях вишни разведка геройски сражалась с незнакомой девчонкой, неведомо как попавшей в Перфишкин сад. Сильная девчонка уже свалила разведчиков на землю, но они крепко держались за ее руки с обеих сторон и не отцеплялись, как два муравья, поймавших большую муху.

Тут подоспели главные силы, и девчонка очутилась в плену.

Она была худая и увертливая, с круглыми серыми глазами, большим ртом и вздернутым носом.

— Шпионка «кирпичей»! — обрадовался Шурка. — Повели ее в плен!

— Балда! — отчаянно отбивалась и дралась девчонка, метко пинаясь длинными ногами. — Пусти! Пусти, тебе говорят! Я посторонняя!

— Врешь! Повели ее на допрос!

— Пусти, говорю, зараза!

— Она кусается! — взвыл рядовой Перфишка. — За руку меня укусила, дура!

— Не пускай! — командовал Шурка, и пленную, таща за руки и подталкивая в спину, провели в штаб.

— Да она уже и не сильно сопротивлялась, видя, что окружена и схвачена со всех сторон, что даже самому командующему не удалось найти местечка, где прицепиться, чтобы хоть немного участвовать в поимке.

В штабе пленная уселась прямо за стол на командирское место, огляделась по сторонам и фыркнула:

— Ну и штаб! Избушка на курьих ножках! — Потом с интересом спросила: — А что вы теперь будете со мной делать?

Шурка и сам не знал, что теперь делать с пленной, и потому ответил туманно:

— Увидим… Разберемся…

— Будешь теперь у нас в плену! — пригрозил ей Перфишка, но пленная ничуть не испугалась:

— А жить где буду?

— Тут…

— А есть что?

— Мало ли… найдем… — выкручивался Перфишка. — Яблоки, малину…

— Ну-ка, покажите, какие у вас яблоки! — приказала пленная, будто не в плену находилась, а у кого-нибудь в гостях.

Рядовой Перфишка, которого обычно никуда не дошлешься, тут, даже не спросив разрешения у командующего, побежал и принес ей кучу разных яблок. Она высыпала их себе в подол и с громким хрустом начала поедать одно за другим, бесстрашно озирая все вокруг своими отчаянными светлыми глазами.

Тем временем Шурка подготовлялся к допросу-пленной.

— Где мой блокнот? А также карандашик? — спрашивал он, роясь в кучах оружия и всякого снаряжения. Блокнот, содержащий боевые планы против «кирпичей», секретные карты и разные военные чертежи, был в целях предосторожности оставлен перед боем в штабе и теперь вот куда-то задевался, а карандашик или закатился в неизвестное место, или вовсе был потерян в бою…

— Вон торчит! — вмиг углядела зоркая, как настоящий диверсант, девчонка уголок блокнота, провалившегося в щель между столом и стенкой.

Наконец и карандашик нашелся под столом. Весь этот беспорядок наблюдала пленная, хрустя яблоком и усмехаясь своим большим ртом.

— Что за безобразие! — гневался командующий. — Прямо базар! Опять ничего не найдешь! Сколько раз говорить! Кто дежурный? Вот закачу пару нарядов вне очереди…

Бойцы, сидя на своей длинной скамейке напротив пленницы, будто она им кино, промолчали.

По причине беспрерывных боев в штабе, конечно, не было настоящего порядка. Везде валялось недоделанное оружие: фанерные щиты, копья, кривые бумеранги для метания их кому-нибудь по ногам, веревочки и прочее. Пол был усыпан стружками, опилками, а также огрызками яблок, косточками от вишен и слив, которыми бойцы подкрепляли свои силы в перерывах между боями. Тут же лежали инструменты, нужные для улучшения боевой техники, потому что те войны были маленькие, а скоро должна начаться большая.

— Ну и штаб! — продолжала критиковать пленная. — Хуже свинарника! Хоть бы подмели…

— Подметем… — буркнул командир и обратился к Зубану и Головану, которые, стоя в дверях, глазели на пленную: — Возьмите вон веник… — показал он на огрызок веника, случайно завалявшийся в углу, — Подметите получше!

— Ху-у-у… — заныли гордые разведчики и начали торговаться.

— А я собаке относил! — припомнил Зубан.

— И я! — присоединился к нему Голован. — Он миску нес, а я куски…

— Тогда почему околачиваетесь тут? Марш на пост!

— Ху-у-у… А нам посмотреть? Мы ее ловили, ловили, а теперь прогоняют!..

— Кому приказано! — повысил голос Шурка. — Выполнять! А то сейчас из разведки отчислю!

— Их самих надо помыть! — посоветовала пленная.

Черные как трубочисты от своей дымовой завесы, Зубан и Голован, услышав про мытье, моментально выскочили наружу и отправились на пост, но далеко не пошли, устроив свой пост рядом с беседкой, а потом по очереди то и дело прибегали, чтобы в который раз взглянуть на свою пленную. Наконец Перфишка взял веничный огрызок, рассмотрел со всех сторон, будто собрался из него стрелять, и выискивал, какую тут нужно нажать штуковину, чтобы выстрелило, несколько раз провел им по полу, без толку перегоняя мусор с места на место.

— Безрукий! — воскликнула пленная, выхватила у него веник и мигом вымела из штаба весь сор наружу. Шурка не возражал, считая, что такое занятие для пленных — в самый раз.

А она опять села, сказав:

— Мне у вас нравится… Но больше у меня огрызков тут не раскидывать!..

Рядовой Дед, который, доев яблоко, уже размахнулся, чтобы запустить огрызок куда попало, испуганно взглянул на нее и зажал свой огрызок в кулаке.

Шурка приступил к допросу, прохаживаясь с блокнотом в руках по штабу, потому что его командирское место нахально заняла пленная.

— Значит, так… Фамилия, имя, отчество?

— Привет! — дерзко ответила пленная. — Так я и стану говорить! Вот так новости!

— Выясним… — пробормотал Шурка, делая в блокнотике загадочную пометку. — Это мы выясним… А также — какая насчитывается численность «кирпичей», их военные планы… и прочее!

— Сто раз тебе говорить! Я к ним не отношусь! Я сама живу! Балда!

— Раз по-хорошему не сознаешься, можем по-другому… — запугивал ее Шурка, но пленная не дрогнула.

— По-другому только фашисты делают! — заявила она. — Это они пленных мучают! А вы фашисты, что ль?

— Нет, что ты… — смутился Шурка. — Мы пленных никогда не мучаем… У нас им хорошо… Все довольны! — И, чтобы подтвердить правоту своих слов, приказал Перфишке: — Перфильев! Не видишь — пленная уже все яблоки поела? Принеси ей… побольше!