Моника Хьюз - История с танцем призраков

— Прадедушка, тебе плохо? — Том встрепенулся — вдруг прадедушке потребуется помощь?

— Нет. — Это был даже не шепот, а шелест. Между тем жарило, как в топке. Час назад Том мог бы

поклясться, что терпеть такую жару — выше человеческих сил. А сейчас ему верилось: понадобится — и он будет терпеть хоть вечность.

— Как же мне быть? — виновато спросил он старого вождя.

Ответа не последовало, старец по ту сторону ямы с горячими камнями бормотал какие-то молитвы. Том снова уткнул голову в колени. Наверное, так чувствуешь себя, когда тебя сжигают на костре. Или когда попадаешь в кратер вулкана. Или в ад.

Вдруг он понял, что знает ответ на свой вопрос.

— Я должен положить укладку на место, так?

— Сам знаешь, как поступить.

— Завтра. Сразу после школы. Пит мне еще раз поможет. Я положу укладку туда, где взял, обещаю.

Прадедушка не ответил.

— Разве этого мало? — в отчаянии прошептал Том. Его прошиб пот. — Что же еще? — снова спросил он. — Прадедушка, я сделаю все, что ты велишь.

Старец наконец заговорил слабым, надтреснутым голосом:

— Мне открылось: когда понесешь назад укладку с талисманами, ты будешь при этом искать свой дух. Значит, это пойдет тебе только на пользу.

— По ведь ты говорил, что я должен искать мой дух один и где-то на высоком месте.

— Высота не только в том, на сколько футов ты поднялся над уровнем моря. Всего важнее, что в твоей душе. Бывает, человек оказывается один в толпе людей, а опасность — она может подстеречь любого из нас не только в лесу или на горе, по и в центре города. Укладку ты положишь на место сам, и твой друг ничего не должен об этом знать. Ты это сделаешь один, ночью.

— Но, прадедушка, — в отчаянии перебил его Том, — как же я попаду в музей ночью?

Старый вождь продолжал говорить, будто не услышал:

— Ты сделаешь это ночью, потому что только ночью можно найти свой дух. Мы танец призраков для того и танцевали, чтобы защитить тебя от ночных странников. Слушай внимательно. Ничего не ешь после захода солнца. Молись. У тебя есть четыре ночи, чтобы взобраться туда, откуда ты похитил укладку. Если и на четвертую ночь положить ее на место не удастся, знай: дух тебе отказал. Тут я ничего не смогу поделать.

— Понял, прадедушка, — прошептал Том, уткнув голову в колени.

— Вот и молодец! Испытание паром окончено. Ты очистился и готов идти на поиски. — Голос прадедушки вдруг окреп, в нем зазвенели веселые нотки: — Открывайте!

Кто-то снова — в последний раз — откинул одеяла, и, блестящие от пота, они выползли в обжигающую холодом ночь. Костер погас, от него шло лить слабое мерцание. Звезды на небе казались льдинками, а на севере, от горизонта и почти до зенита, зеленой газовой паутинкой на космических ветрах покачивалось северное сияние.

Тома завернули в шершавое полотенце и как следует им растерли. Потом дали его вещи, и он, как в полусне, оделся. Трусы, рубашка, носки — как странно ощущать кожей их прикосновение! Он ясно чувствовал каждый нерв, каждую клеточку своего тела, словно только в эту минуту в нем проснулась жизнь.

Они с прадедушкой неторопливо зашагали по траве, спустились с холма к дому. Возле него, чуть в стороне от дороги, стояла машина. Надворная постройка, огородик, и через спальню они вошли в кухню.

За столом вместе с Питом сидел отец, а миссис Грейфезер разливала по кружкам чай. Отец явно чувствовал себя не в своей тарелке и, завидев Тома и вождя, вскочил на ноги:

— Уж очень ты задержал парня, дедушка.

— Понимаешь, внук, бывает, что спешить никак нельзя. Перед дорогой ему обязательно надо попить горячего чайку — ведь сколько воды забрал у него пар!

В голосе прадедушки слышалась легкая укоризна, и это остудило отцовский пыл. Он нахмурился.

— Ты ведь знаешь, я этот пар и прочие подобные дела не одобряю. Все это предрассудки, — пробормотал он.

— Он внук моего сына, — таков был ответ старого вождя.

Том залпом осушил огромную кружку сладкого крепкого чая. И в ту же минуту отец снова заторопился. У дверей прадедушка передал Тому укладку, завернутую в кусок старой простыни.

— Завтра вечером, — напомнил он, и Том согласно кивнул:

— Обещаю.

В машине он почти всю дорогу продремал, а дома только успел убрать укладку в ящик стола и рухнул на кровать, как подкошенный. Но сквозь волны сна до него вдруг дошло: а ведь отнести укладку в музей ночью — это не шутки, вынести ее было куда проще. И если он хочет сдержать данное прадедушке обещание, придется действовать в обход закона. Иначе в музей ему не попасть!

Едва Том проснулся в понедельник утром, его оглушила бесстрастная реальность — он полностью осознал суть данного прадедушке обещания. Требование вождя было ясным и четким, но оставляло никаких сомнений. Ночью он должен взобраться к музею. То есть он не может просто пройти восемь кварталов и со стороны Второй авеню, через кусты вокруг музея проникнуть на его территорию — пет, надо спуститься к низкому берегу реки, а уже оттуда взобраться наверх по круче Правительственного холма, а ведь там прожектора…

Давясь овсяной кашей, Том представлял себе, как он, ускользая от прожекторов, карабкается к музею, а тот небось охраняется почище монетного двора, особенно теперь, когда после их с Питом визита сработала тревога. Власти наверняка решили, что кто-то нацелился на их драгоценные золотые статуэтки. И они будут бдительны как никогда. Ладно, допустим, сквозь свет прожекторов он прокрадется незамеченным, а дальше? Ведь надо как-то попасть в музей: через дверь, через окно… Обязательно сработает какая-нибудь сигнализация, и что тогда?

Вдруг зазвонил телефон, и Том вскочил с места, его прошиб холодный пот, будто и вправду сработала но дававшая ему покоя сигнализация.

— О господи, Том! Да что с тобой сегодня? Так и дергаешься. Раньше чуть молоко но опрокинул…

— Извини, мама.

Звонил Пит.

— Том приди в школу пораньше, ладно? Надо поговорить.

— Насчет чего?

— Шутишь, что ли? — Последовала пауза. — Так придешь?

— Постараюсь.

— В восемь.

— Ладно.

Пит ждал его па углу возле школы, зыркая по сторонам горящими от нетерпения глазами. Он затараторил, не успел Том подойти к нему:

— Первым делом большое спасибо, что взял меня на танец и па празднество. Давно так здорово не было. Ни на что этот вечер не променял бы. Жаль, что тебе жареного мяса не досталось. Куда, кстати, ты исчез? И что там было? Миссис Грейфезер мне что-то пыталась объяснить, да я толком но понял.

— Прадедушка и я прошли испытание паром. Это часть ритуала, — неохотно пояснил Том.

Пит, конечно, хороший друг. Можно сказать — лучший. Если совсем по-честному, единственный человек, которому можно доверить самое сокровенное и не бояться, что тебя высмеют. Но иногда от его любопытства просто невмоготу. Индеец никогда не стал бы задавать такие вопросы — уж слишком они личные. Иногда надо и помолчать.