Татьяна Толстая - Детство Лермонтова

Поглядывая на своих двоюродных братьев, Миша задумался: красивы они или некрасивы? Потом он определил, что они похожи на волчат, и перестал их разглядывать.

Он повел кузенов в свою комнату; они перетрогали все его вещи и разбросали. Книжки Миши их мало интересовали, так же как и его рисунки, но братья ощупали портьеры, осмотрели, каким одеялом накрывается Миша, с истинным восхищением смотрели на его маленький бархатный халат и такие же ночные туфли и очень удивлялись, как они малы: ноги у Пожогиных были намного больше и туфель этих они надеть не могли, как ни старались. Миша предложил им играть в шашки, но они не знали этой игры и не захотели учиться. Правда, оба брата сели против Миши и стали двигать шашки по доске, но вскоре это им надоело, и они стали толкать друг друга и драться. Маленький хозяин уговаривал их быть спокойнее, но Коля показал язык и стал дразниться:

— Лягушка! Лягушка!

Христина Осиповна, которая сидела тут же на стуле и вязала чулок у окна, встревожилась и повернулась. Миша, услыхав, как его назвали, оцепенел и растерянно спросил:

— Кто лягушка? Я?

— Конечно, ты! Глазищи громадные, а ноги кривые!

Христина Осиповна закричала Пожогину:

— Фу, какой невоспитанный мальчик! Шанде!

Мишенька встал. Глаза его сверкнули гневом, кулаки сжались. Братья решили, что он их хочет бить; они вскочили, перевернули доску с шашками и набросились на него с кулаками. Перепуганная Христина Осиповна с криком бросилась их разнимать. Андрей довольно-таки невежливо отшвырнул гостей от Михаила Юрьевича, который, забывшись в гневе, схватил шахматную доску и бросился на обидчиков.

Видя, что он вне себя, Андрей отнял у него доску и почтительно сказал:

— Вы, барин, до сей поры играли с дворовыми мальчиками, они на вас не то что руки поднять не смеют, а при вас и шевелиться стесняются, а эти мальчики свой брат — дворяне, помещичьи сынки, к тому же двоюродные, — с ними надо осторожнее!

Андрей был прав, и возражать не приходилось. Он предложил играть в карты на орехи, но игра клеилась плохо; все чувствовали себя смущенными и недовольными. Играли тихо. Но вот Коля чихнул и, доставая из кармана носовой платок, выронил Мишенькин перочинный ножик. Христина Осиповна заинтересовалась — а что у него еще есть в кармане? Андрей, с прибаутками придерживая мальчика, вынул из его кармана разные вещи Мишеньки: карандаш, оправленный в серебряный футляр, гребень и еще какую-то мелочь. Христина Осиповна велела детям идти в сад. Там вокруг куртины гулял Юрий Петрович вместе с мосье Жаке, и они оживленно обсуждали программу наук, которые следовало преподать мальчикам. Христина Осиповна пошла к Арсеньевой рассказать о том, что произошло.

Выслушав ее, Арсеньева с негодованием сказала:

— Какие теперь дети негодяи пошли! Мишеньку вдруг назвали лягушкой! Да разве он похож на лягушку — такой умный мальчик! Я так и знала, что у зятюшки родня дрянная!

Она была готова тотчас же выгнать чужих детей, но неудобно было: Юрий Петрович еще не уехал, и Мишенька не сказал своего решающего слова. Поэтому приходилось выжидать, а пока она приказала отвести приезжим мальчикам комнату в нижнем этаже и приставить к ним дядьку.

Миша очень огорчился, что кузены, к которым он заранее расположился по-родственному, оказались чужими людьми. Перед тем как лечь спать, Миша быстро набросал карикатуру: кривоногая добродушная лягушка замахнулась шахматной доской; два волчонка с поджатыми хвостами стремительно убегают, стискивая что-то в пасти, а вокруг них валяются разные вещи: перочинный ножик, карандаш и сердоликовая печатка.

Наутро Миша показал эту карикатуру бабушке, и она очень смеялась, говоря, что этот рисунок надо показать Юрию Петровичу, что Миша и поспешил исполнить. Отец насупился, закусил губу, позвал племянников и показал им рисунок, а потом спросил их, не лучше ли им всем уехать домой. Но оба отказались. Им понравилось в Тарханах, они обещали вести себя хорошо, и Юрий Петрович уехал, увозя, как и обычно, чувство обиды, недовольства и сознавая свое неумение завоевать уважение в этом доме.

Арсеньева была даже довольна, что дружба Мишеньки с Пожогиными не наладилась; однако, когда начался разговор, что их надо отправить домой, Мишенька восстал, повторяя, что они его родственники и он хочет с ними дружить, так что Арсеньева решила оставить одного из них. Остался Миша Пожогин, он подолгу жил в Тарханах. Мишенька охотно играл с ним и с Колей Давыдовым, а мосье Жаке начал учить мальчиков французской речи и был их дядькой.

Но дядькой он оказался плохим.

Однажды, когда все собрались к завтраку, Жаке тоже пришел к столу.

— Где же дети? — спросила Арсеньева, выразительно поглядывая на стул внука.

Христина Осиповна вышла на крыльцо и увидела, что в саду играли Пожогин и Коля Давыдов. Она позвала детей и поспешила к Арсеньевой, желая успокоить ее, потому что решила, что и Мишенька вместе со всеми в саду. Однако Пожогин и Давыдов вскоре пришли к столу, а Миши с ними не было.

Когда хватились, что его нет ни в доме, ни в саду, Арсеньева подняла переполох, разослала девушек искать его по усадьбе, и они разбежались повсюду, по всем садам (ведь в Тарханах было три сада), помчались даже в лес, аукали, кричали, звали, но никто не откликался.

Арсеньева сидела в гостиной, сжав губы и грозно поглядывая в окно.

Мосье Жаке поспешил скрыться от разгневанной помещицы и с тревогой вглядывался в лица дворовых, возвращавшихся домой.

Арсеньева велела искать на берегу пруда и реки, но никаких следов не было.

Лукерья и Матреша ослабели от беготни и рыданий и медленно шли — возвращаться домой было страшно. Навстречу им попался мужик Фрол; он ехал с поля.

Прерывисто вздыхая и плача, они кинулись к Фролу:

— Не видал ли Михаила Юрьевича? Барыня рвет и мечет, боится, не утонул ли! Новый француз не усмотрел…

— Погоди, бабоньки, — начал успокаивать несчастных нянек Фрол. — Я ехал по полю и заметил — во ржи торчали ребячьи головы. Только, кажись, это ребята деревенские. Я их не окликал, пусть себе гуляют, кому они дома нужны?

Матреша и Лукерья побежали, словно их подхватило ветром. Вскоре заметили в поле ребят, которые сидели сгрудившись над норкой суслика. Среди них был и Миша.

— Мишенька! — восторженно воскликнули Лукерья и Матреша.

Но он сердито отмахнулся:

— Не мешайте!

Матреша стремглав бросилась в усадьбу сообщить радостное известие. Вскоре в поле прибежала Христина Осиповна: она запыхалась и тяжело дышала. Придя в себя, она увела Мишу домой, хотя он был очень недоволен и говорил, что хотел посмотреть, как суслики живут, а ему помешали.

Когда мальчик пришел домой, он заметил, что мосьё Жаке был сильно не в духе, а у бабушки от волнения щеки горели красными пятнами.