Владимир Машков - Соскучился по дождику

Володька вспомнил другой берег, другой костер и славных мальчишек Шурика с Гарькой.

— А вот как послать письмо, если адреса не знаешь? — спросил Володька. — Только город и имя.

— Найдем адрес, — пообещал Петр. — Тебя же вот нашли. А кому письмо, друзьям?

— Не знаю — друзьям или не друзьям, но без них я бы совсем пропал, это точно…

Петр потянулся за добавкой.

— Как дома встретили?

— Нормально, — ответил Володька. — Арбузы понравились.

— Ануш написал? — спросил Петр.

— Угу, — кивнул Володька.

— Замечательная девочка, — сказал Петр.

— Чудная, — усмехнулся Володька, вспомнив, как Ануш называла его рыцарем. Смешно, он — и вдруг рыцарь.

— Ты знаешь, — Петр подергал за кончик носа. — Мне очень нравится Инна, твоя классная. Как, одобряешь выбор?

— Красивая, — сказал Володька.

— Это я разглядел. А вообще?

— И вообще — ничего…

Петр не подбрасывал сучьев, и костер потихоньку угасал.

— Васька выздоравливает, — сказал Володька.

— Я знаю, — ответил Петр. — Значит, скоро встретимся…

— Пора на боковую, — зевнул Петр. — В сене ляжем?

— Конечно, а где же еще? — подтвердил Володька.

Он подошел к еле видному в темноте стогу, разгреб лаз и забрался в середину. Покрутился, устраиваясь поудобнее.

Петр упрятал рюкзаки в стог и тоже полез вглубь. Поворочался, готовя себе ложе. Наконец оба угомонились.

— Хорошо, — Петр втянул в себя запах сена. — А там где ночевал?

— На свежем воздухе, — ответил Володька. — Под звездами…

— Итак, с прошлым покончено, — с шутливой торжественностью произнес Петр. — Завтра наступит первый день новой жизни…

— Угу, — пробормотал Володька и провалился в сон.

…Дождь хлынул на рассвете, да не дождь, а настоящий ливень.

Петр с Володькой зашевелились в сене и высунули головы.

— Вот невезуха, — огорчился Петр. — Все лето на рыбалку собирался — и на тебе! Придется сматывать удочки.

Володька глянул на небо. Оно было обложено тучами со всех сторон, и не было никакой надежды, что скоро развиднеет.

— А в дождь же клюет, — Володька вылез из стога и накинул длинный до пят плащ с капюшоном. Потоптался немного, словно проверяя, серьезный дождь или так себе, никудышный, и, убедившись, что дождь не шутит, взял удочки и стал спускаться вниз к реке.

— Ты ведь промокнешь до нитки! — кричал вдогонку мальчишке Петр, не решаясь выбраться на мокрый свет божий.

Володька повернул к Петру улыбающееся лицо, по которому струились потоки воды:

— А я по дождику соскучился…

Вот она, родная земля! Косогор, скошенный луг с темными стогами сена, река, медленно текущая в лес, и этот лес, не видный в дожде…

Сквозь шум дождя долетел гудок тепловоза. Володька замер. Прислушался. Не слыхать. А может, почудилось?

И впервые Володьке стало страшно, что он мог где-нибудь сдуру погибнуть и никогда бы не увидел снова ни этой реки, ни этого леса…

Петр не выдержал, накинул плащ, выскочил из стога прямо под дождь и поспешил за мальчишкой.

Петр догнал Володьку, и они вместе пошли к реке.

А по ним, по реке, по всему свету лихо лупил дождь.