Валерий Роньшин - Тайна танцующей коровы

Наконец покатили,

Скоро Старосибирск остался далеко позади, и мы въехали в пустынную, без единого деревца, тундру. Вдалеке темной полосой стояла тайга. «Видимо, она тут с тундрой и встречается», — подумала я.

Острый снег сек лицо. Морозный воздух обжигал ноздри, У меня уже зуб на зуб от холода не попадал. У Воробья тоже. А Пахом Лаптев сидел себе впереди нас в распахнутом тулупе и, поворачивая руль вездехода то вправо, то влево, распевал на всю тундру:

— А-а-а-э-э-э-о-о-о…

Впереди, на пригорке, появилась собака. Потом еще одна. Видимо, неподалеку была деревня.

— Ой, собачки, — сказала я.

— Волки, однако, — не оборачиваясь, ответил Лаптев.

— Как волки?! — ахнула я. И теперь уже сама ясно увидела, что это волки. Крупные серые хищники с массивными головами и короткими торчащими ушами.

— Смотри, смотри, Мухина! — закричал Володька. — Их тут целая стая!

Я обернулась. За нами, и в самом деле, бежала стая волков. Штук тридцать. Впереди всех несся вожак.

— Пахом! Пахом! — заколотила я охотника в спину. — Гоните быстрее!.. Быстрее!!.

Но вместо того чтобы увеличить скорость, Лаптев вовсе остановил свою колымагу. Меня прямо в жар бросило.

— Зачем вы остановились?!

Волки были совсем рядом. Я уже видела их рыжевато-коричневые глаза и оскаленные морды.

Пахом, не спеша, слез с сиденья и достал охотничье ружье. Но почему-то взял ружье не за приклад, а за ствол. Вожак, не сбавляя скорости, с силой оттолкнулся лапами от мерзлой земли и как стрела взмыл в воздух.

Хищник летел так высоко, что я невольно залюбовалась его полетом. Лапы чуть отставлены назад, острая морда вытянута вперед… Вот по этой морде Лаптев и звезданул волка прикладом. И вожак полетел в другую сторону, уже не столь красиво, В этот момент на Пахома налетели остальные волки.

Пока я вытаскивала из кармана свой «ТТ», пока отогревала дыханием замерзший курок… — все было кончено.

Пахом Лаптев играючи раскидал всю стаю. Основательно потрепанные хищники с поджатыми хвостами гуськом убегали в тайгу.

— Классно вы их! — с восхищением произнес Володька.

— А почему вы не стреляли, дядя Пахом? — спросила я у охотника.

— Патронов жалко, — ответил Лаптев, заводя вездеход. — Дорогие, однако.

Мы поехали. Пахом опять затянул свою песню без слов:

— А-а-а-э-э-э-о-о-о…

Уже начинало темнеть, когда, наконец, показались деревянные домики, по самые окна занесенные снегом.

— Горлодуевка, однако, — сказал Лаптев.

Подъехав к первой попавшейся избе, мы постучали. Дверь нам открыла древняя старуха с клюкой.

— Принимай, бабка, гостей, — бросил ей Пахом и, повернувшись, зашагал к вездеходу.

— Дядя Пахом, — догнала я его, — куда же вы?

— Да и правда, мил человек, — поддержала меня старуха. — Почитай, ночь на дворе. Оставайся, места всем хватит.

— Настоящий охотник в тайге ночует, однако, — ответил Лаптев и, сев на свой вездеход, укатил.

— Ну, вольному воля, — перекрестила его в спину старуха. — Заходите, касатики, гостями будете.

Мы вошли в избу. В чисто выметенной кухне стояли стол, лавка, в углу — русская печь… Старуха взяла ухват и достала из печи большую сковородку с румяными лепешками. Затем налила молока в две глиняные кружки.

— Угощайтесь, касатики, — пригласила нас к столу.

Мы не заставили себя долго просить. Уселись на лавку и принялись уписывать лепешки за обе щеки.

— А меня бабкой Анфисой кличут, — певуче говорила старуха. — А вас как звать-величать?

— Меня Клара, — сказала я.

— А меня Карл, — сказал Володька.

— Ну вот и познакомились. — Бабка Анфиса подложила нам на тарелки еще горячих лепешек. — А вы по какой надобности в Горлодуевку, касатики?

— Юные натуралисты мы, — попивая молочко, сообщила я. — Природу изучаем, старинные сибирские обряды…

— Ага, — подхватил Воробей. — Записываем песни, легенды, сказки разные. Ну, там про леших, русалок, колдунов…

— А про колдуний, часом, не записываете? — осведомилась бабка. — А то ведь я как раз колдунья.

Володька чуть лепешкой не подавился. Я чуть молоком не захлебнулась.

— Вы — ведьма?! — откашлявшись, спросила я.

— Не ведьма, а колдунья, — поправила бабка Анфиса. — Ведьмы — они завсегда злые. А колдуньи бывают и злые, и добрые. Я добрая колдунья.

— Да вы шутите, бабушка, — недоверчиво сказал Володька. — Никакая вы не колдунья.

— Не веришь, милок, — прищурилась бабка Анфиса. — Ну гляди, Фома неверующий.

Старуха прошла из кухни в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. А через минуту дверь открылась, и на пороге появилась… молодая девушка. Она была одета точно так же, как бабка Анфиса.

— Ну что, касатики, убедились? — сказала девушка голосом бабки.

— А вы кто? — обалдело спросила я.

— Анфиса я, — ответила девушка и засмеялась хриплым старушечьим смехом: — Ха-ха-ха! Чай, не признали?!

Мы с Воробьем, не сговариваясь, кинулись в комнату. Там стояли кровать, шкаф, стол, маленький диванчик… Я заглянула под кровать и стол; Володька посмотрел в шкафу. Бабки Анфисы нигде не было.

— Ой-ой-ой, — заливалась девушка. — Проверять пошли! Да говорю же вам, я она и есть. У меня просто две головы. Одна старая, другая молодая.

— Ну покажите тогда свою старую голову, — сказал Володька.

— Нам, колдуньям, не полагается живую голову отдельно от тела показывать. Грех это.

— А зачем вам две головы? — спросила я.

— Как это зачем?! У нас в Сибири пословица есть: «Одна голова хорошо, а две лучше». Со старой головой я пенсию получаю. И когда в город езжу, тож старую надеваю, чтоб место в транспорте уступали. А с молодой головой на дискотеки хожу, на вечеринки разные…

Говоря это, девушка хитровато улыбалась.

Так мы с Воробьем до конца и не въехали: разыгрывала она нас или действительно имела две головы. А почему бы и нет?! Вон, по телеку показывали, в Мексике женщина родила девочку с тремя головами.

Между тем пора было ложиться спать. Анфиса постелила мне на кровати; Володьке — на диванчике; а сама улеглась в кухне, на печке.

За окнами бушевала вьюга. Тикали ходики на стене. С кухни доносилось потрескивание поленьев в печи. Было очень уютно лежать в натопленной избе да еще на мягкой перине. И совсем не хотелось думать о сумасшедших черных колдунах; о том, что под нами — запасной выход из Ада, и что его собираются взрывать с помощью частицы «ип»…

— Мухина, — позвал Володька.

— Чего?

— Странная женщина, правда?.. То она старая. То молодая. Фокусы-покусы какие-то. Зачем она нас разыгрывает?..

— А тебе, Воробей, не все ли равно? Ну фокусы. Ну разыгрывает. Здесь же глухомань, вот она себя и развлекает. Скажи лучше спасибо, что на ночлег пустила. Ночевали бы сейчас в тайге вместе с Пахомом Лаптевым.