Андрей Яхонтов - Дождик в крапинку

— Пойду его домой отнесу, — сказала Юлька. — А то еще потеряю.

Антон проводил ее неодобрительным взглядом. Жадина.

Любочка ласково улыбалась, заглядывая ему в лицо. Улыбкой она напоминала бабу Лену, и глаза такие же бледно-голубые. Эта похожесть была Антону неприятна. Он Любочку втайне жалел: вон пальто какое обтрепанное. Они бедно живут. Мать у нее все время болеет.

— Антон, хочешь я тоже тебе кое-что покажу? — предложила Любочка.

— Конечно, — откликнулся он, радуясь возможности ответить ей участием и вниманием, хотя каждому понятно: что у нее может быть интересного?

Повела к забору, из-под которого земля палисадника чуть наползала на асфальт.

— Мы секрет сделали. Вот здесь, — присела и поскребла землю грязными, траурными, как сказала бы мама, ногтями.

В разрытой ямке блеснуло стекло. Любочка начала освобождать его, старательно протирать до полной прозрачности.

— Нравится?

— Ага, — кивнул он. — А какой фантик?

— Я такого никогда не встречала. Красивый-прекрасный. Конфета «Маска». Вот бы попробовать! Еще у меня «Снежок» остался. Хочешь, сделай себе секрет.

Все-таки она была очень добрая. Никто из девчонок просто так, задаром, не отдаст фантик. И можно было взять и этим доставить ей удовольствие. Но не хотелось копаться в земле, пачкать руки.

— Спасибо. Все равно стекла нет, — сказал он.

— Рядом с Германом знаешь сколько стекол!

— Лучше сама сделай, — посоветовал он. — У тебя хорошо получается…

Она поверила, опять опустилась на корточки и принялась зарывать старый секрет. Наблюдая за ней, он краем глаза уловил движение возле подъезда. И замер. Точно, вышел Сашка. Исподтишка озираясь, Антон стал подыскивать пути отступления.

— Пойду, что ли, к песочнице, может, еще один чертов палец найду, — не успев придумать ничего другого, второпях выдал он свой тайный план Любочке.

Сашка медленно и как бы в раздумье направился к ним. Бедная Любочка, которая только теперь его заметила, кинулась прикрывать секрет ладошками.

Но Сашка остановился, выставил ногу в новом блестящем ботинке и ею притопывал.

— Нужны вы мне больно, — презрительно скривился он.

Из подъезда показались его принаряженные отец и мать. На матери розовое платье, выглядывает из-под плаща. Антон помнил, как она пришла к ним с этим отрезом. («Надо сказать маме, чтоб не шила ей больше».) Отец в темно-коричневом пальто, при галстуке.

— Саша, пойдем, — позвали они от ворот.

— Я, если хотите знать, в гости к дяде еду. К летчику, — похвастался Сашка и побежал за родителями.

Напуганная Любочка приходила в себя. Антон ободряюще ей улыбнулся.

— Пойду к песочнице, — повторил он. Надо было продолжать выбранную линию, вести себя последовательно. Однако не слишком в этом усердствовать. — Или и вправду сделать секрет со «Снежком»? — предпринял он запутывающий маневр. — Где, ты говорила, стекло есть?

— У Германа, — встрепенулась Любочка. — Мне со двора не разрешили уходить. А ты иди. Я пока ямку вырою.

— Да ну, я без тебя не пойду, — опять удачно вывернулся Антон. — Ладно, в другой раз.

Любочка благодарно на него посмотрела.

— А мне знаешь что сказали? Что дед Германа был известный ученый. И в его честь назван наш переулок.

— Да? — Антон остался удовлетворен, что ни о песочнице, ни о чертовом пальце она не вспоминает.

— Да-да. И еще знаешь что? — вновь она вызвала в нем острую жалость своей доверчивостью и водянистой голубизной глаз. — Говорят, Герман этот на медведя похож. Чудище такое… Кто-то через забор к нему заглянул, а там…

Антон заинтересованно ее слушал.

— Кто это говорит?

— Борька рассказывал. А еще, — ободренная его вниманием, торопилась поделиться Любочка, — я вчера видела, как твой папа приходил. Он шел и спотыкался.

— Когда это? — насторожился Антон.

— Днем. Ты в школе был. Ну вот. У подъезда чуть не упал.

— Это от усталости. Он сейчас работает много, — сказал Антон.

— А потом назад шел. И уже не спотыкался. Наверно, дома отдохнул. И сверток большой под мышкой.

— Эскиз, должно быть.

— Что такое эскиз?

— Ну, картина.

— А… Да, верно. Альбом с картинками он нес. Один альбом выронил прямо в грязь. Вот тут, — Любочка пошла и носком туфельки показала место возле лужи, куда упала книга. — А за ним твой дедушка. Он не хотел, чтобы папа уходил. Все время повторял: «Я требую, чтоб ты остался…»

— Ты, наверно, ошиблась, — посматривая по сторонам, сказал Антон. — Папа обычно через парадное ходит.

— Да нет, я рядом была, — удивляясь, что ей не верят, широко распахнула глаза Любочка.

— А еще кто-нибудь был во дворе?

— Нет, я одна.

— Поиграть, что ли, во что-нибудь? — принялся размышлять Антон.

— А во что?

— Так… Не знаю даже…

Вернулась Юлька.

— А я шоколадный сырок съела, — поглаживая живот, сообщила она. — Хорошо.

— Ой, здорово. Я тоже их люблю, — обрадовалась Любочка. Похоже, она и завидовать не умела.

— А вы чего делали? — подозрительно спросила Юлька, разглядывая кромку палисадника.

— Решали, в какую игру играть, — первым сказал Антон.

— Мало нас.

— Надо Полину позвать, — придумала Любочка.

Мысль Юльке понравилась.

Полина жила в том же доме, что и Антон, на втором этаже.

Они встали рядком под ее окнами и начали выкликать подружку.

Вскоре она возникла из темной глубины комнаты, прильнула к стеклу. Лицо бледное и печальное. Пожимала плечами.

— Попроси, — стали подсказывать они.

Тут рядом с ней появилась ее мама.

— Ей еще на улицу нельзя.

— Ну, тетя Жанна, ну хоть на минуточку, — заныла Юлька. Она умела выпрашивать.

— Ну на минуточку, — подхватили Антон и Люба.

— Нельзя, — тетя Жанна стала закрывать окно.

— Тетя Жанна! Пожалуйста! — без всякой надежды продолжала канючить Юлька.

Тетя Жанна уже и шпингалет опустила, но опять распахнула створку. Скорей всего, слезы дочери на нее подействовали.

— Даете слово, что она не будет бегать?

— Даем, даем! — загалдели они.

Тетя Жанна исчезла; заплаканная, но счастливая Полина торопливо, чтоб не терять времени, махнула им рукой и тоже отступила в сумрак.

Девчонок охватило возбуждение. Юлька начала скакать по двору. Любочка закружилась на месте — серенькое старое пальтишко вздулось, как у куклы на чайном колпаке. Антон видел такой в гостях. Выкрикивала:

— Ой! Я как пьяная! Ой! Держите меня. Сейчас упаду!

Из флигелька вылетел заспанный и взъерошенный Минька. Видно, они разбудили его криками. В черных шароварах, заправленных в короткие резиновые сапожки, тоже черные, в огромном отцовском свитере.

— Черт, — почесывая в голове, начал ругаться он. — Матери нет, кошка молоко разлила.

— Миша, так нехорошо говорить, — стала воспитывать его Любочка.