Лидия Маклакова - Девочка Лида

Коля не мог влезть на большой тополь на песчаной дорожке: доберется до толстого сучка на середине дерева, да и боится выше, а сам говорит — голова кружится. А Лева!.. Лева засучит рукава, схватится голыми руками и сильными ногами за ствол — и через минуту уж был таков… сидит на самой верхушке! Сквозь тонкие ветки только и видна его красная рубашка да кудрявая голова, да слышно, как он напевает, посвистывает. Жук лает, бегает вокруг, а Лида думает, что, может быть, она тоже не побоялась бы, полезла бы на верхушку, туда, на тонкие ветки. Но тетя не позволила, совсем не велела ей лазить, сказала: нельзя, — она девочка. Лева знал все про всяких зверьков, про букашек, про птиц. Он рассказывал, как из головастика выходит лягушка, а из некрасивой куколки — пригоженькая, блестящая бабочка. Еще Лева один раз сказал Лиде, что не беда, что она девочка; что, если б он был тетя, он бы позволил ей лазить по деревьям и на рыбную ловлю тоже бы отпустил. А Коля сказал, что, если б его спросили, он бы ни за что не позволил, потому что Лида только бы сорвалась в воду и перепачкала бы свои юбки.

Лева отлично умел узнавать по небу погоду. Посмотрит, как солнце садится, и без ошибки скажет, что будет завтра: дождь, или ветер, или вёдро — ясное время. Много дней подряд огорчал он все общество. Выйдут все на полянку, на лужок против солнышка:

— Ну что, Лева?

— Опять то же, — отвечал Лева. — Видите, в тучу садится — значит, к дождю, а кругом по небу красно — значит, ветрено будет.

Лида топала ногой и сердилась; Зиночка щурилась на солнце и пожимала плечом, а Люба предлагала петь всем вместе, хором: «Дождик, дождик, перестань». Авось он перестанет, послушается.

Дождик наконец-то решился послушаться. Тучи сползлись все к краю неба; солнце садилось светлое, ясное. Лева объявил, что завтра, наверное, день будет хороший.

Целый вечер все то и дело поглядывали на небо. Ничего, небо не хмурилось, и последние тучки уходили куда-то далеко-далеко, к темному лесу.

Одна тетя ни за что не хотела поверить хорошей погоде, говорила, что Левины предсказания — пустяки. Однако велела Аннушке сделать с вечера тесто на ватрушки для завтрашней прогулки.

Вышла Левина правда.

Ясный розовый луч пробрался через синюю шторку под белый полог и разбудил Лиду.

Она высунулась из-под полога. Матрена еще не открывала окошка, но в комнате сиял яркий свет. Люба сидела на кровати, болтала ногами, отчего-то улыбалась. Жени плескался в тазу, умывался, обливался и смеялся. И Матрена тоже смеялась. И Лиде показалось, что все в комнате чему-то смеется: и умывальник, и зеркало, и окошко. Лида и сама засмеялась…

Ни одного облачка не было в синем небе! Лиде пришлось зажмуриться от яркого солнца. Вышла Левина правда — погода стояла чудесная.

На даче Коля спал в одной комнате с папой. Мальчик прибежал в одних панталонах, с болтавшимися подтяжками, отворил дверь и закричал:

— Лида, Люба, едем! Папа сказал: мы едем! Одевайтесь скорей!

— Едем, едем! — радовалась Лида.

Только куда? Папа с тетей как-то говорили про Кунцево, а Лиде давно-давно хотелось поглядеть на Воробьевы горы. Дай Бог, чтобы на Воробьевы горы!

— Куда же мы, папа, поедем? — спросил Коля.

— В Кунцево, — отвечал папа. Лида повесила голову.

Она готова была уже совсем рассердиться, как в комнату вошли Лева, Зиночка с братом и толстою няней и пожелали всем доброго утра.

На руке у Левы висела корзинка, крепко обвязанная тесемкой.

— Что это у тебя, Лева? — спросил Коля.

— Секрет, — смеясь, отвечал Лева.

— Секрет?!

— Да, этот секрет нам посылает Марина на прогулку, на общую пользу. Нет, нет, нет, теперь не покажу никому! Когда приедем, тогда увидите.

Петя подошел к корзинке, понюхал секрет и сказал, что он славно пахнет.

Напились молока. Пробило одиннадцать часов. Пора было ехать.

У Зиночки с Петей была своя лошадь: они сели втроем с толстой няней. Аксюша привела двух извозчиков. Лиде так хотелось сесть с папой, и с Левой, и с Колей. Она уцепилась было за папин рукав, но тетя взяла ее за руку и приказала садиться с собой и с Матреной в пролетку. Счастливая Любочка уместилась на коленях у папы, рядышком с братом; Лева с секретом взгромоздился на козлы.

— Ну, мала куча, невеличка! — сказал извозчик, трогая свою лошадку, и Лиде слышно было, как все рассмеялись, как смеялись и разговаривали во второй пролетке.

Лида попробовала было забавлять Жени, но Матрена сказала, что нечего его разгуливать, что ему спать время. И точно, Жени скоро заснул, а над ним задремала и Матрена.

С тетей о чем же было разговаривать! С тетей Лида разговаривать не любила. Она принялась расспрашивать извозчика, как зовут его лошадь, и отчего у нее такой коротенький хвост, и отчего лошади, когда бегают, бывают в мыле, а люди никогда не бывают.

Извозчик отвечал очень охотно на все расспросы, но тетя скоро прекратила дружескую беседу, сказав, что нисколько не желает, чтобы Лида перезнакомилась еще и со всеми извозчиками.

Зиночкина статная серая лошадка бойко бежала впереди и остановилась у ворот парка. За ней стали и другие пролетки.

— Что же мы теперь будем делать? — сказала Зина, когда все высадились и пошли по дорожке.

— А вот походим посмотрим парк, — отвечал папа.

— Побежимте, тогда скорей все увидим. Хотите в лошадки? — предложил Коля.

Дети остановились. Коля вынул из кармана длинный шнурок, обмотал вокруг пояса Леве, привязал два конца на руки Лиде и Зиночке, а сам схватился руками в середке.

— А нас-то что же, Коля? — спросила Люба. Петя хотел было уже становиться в пристяжку.

— Куда вас, малышей! — заявил Коля. — Не поспеете, носы разобьете. Задавлю, прочь с дороги! Эй вы, любезненькие! Э-э-эх!

Он свистнул, высоко взмахнул кнутом, и лихая тройка помчалась стрелой по дорожке.

— Малыши! — обиженно проговорила Любочка.

— Сами они малыши! — порешил Петя.

Петя предложил за это съесть все конфеты и ничего никому не оставлять (ему Зиночка, убегая, дала конфеты на сохранение). Убежать самим, сесть за кустик да и съесть все, пока никто не увидел. Петя показал нарядную бонбоньерку. У Любы сделалось вдруг совсем сладко во рту. Петя потащил ее за руку. Люба покачала головой, потом посмотрела на хорошенькую коробочку, лизнула языком нижнюю губу, потом опять покачала головой, выдернула вдруг свою руку, побежала назад и уткнулась лицом в тетину юбку.

Хорошо было в парке! Дождик помыл деревья и кусты, и они стояли нарядные, свежие и трепетали на солнышке зелеными ветками. В траве тихо покачивались колокольчики, клонила кудрявую головку сон-дрема. Кашка показывала румяные щеки, высокая тонкая ромашка тоже подняла вверх свое загорелое личико в чепчике с белой оборочкой. Солнце жарко светило с лазурного неба. Парк был велик; и вскоре все стали жаловаться на жару и усталость.