Лидия Маклакова - Девочка Лида

Папа предложил отдохнуть, пообедать. Лева с Колей отправились разыскивать самоварниц, и скоро все уже сидели в холодке, в бузинной беседке, за столом, на низеньких лавках. Матрена с няней хлопотали у корзин; чужая баба в цветном сарафане принесла молока и посуду; тетя заварила чай.

— Сейчас, верно, Лева секрет свой покажет, — шепнул Петя Любе.

Тетя налила молока в чашки.

Лева встал с места и поставил корзинку на стол. — Секрет! Секрет! — закричали дети, и все головы повернулись к корзине.

Из нее показался секрет: толстый, круглый, румяный. Поджаристая корочка шла юбочкой, складочками и оборочками к верхушке, а на верхушке сидела шапочка из лапши с кисточкой из зеленой петрушки. Папа взял острый нож, разрезал секрет, и чего только не оказалось в нем под румяной, поджаристою корочкой! Грибы, кусочки мяса и куры, как в гнездышках, лежали в рыхлом, рассыпчатом тесте. У Пети слюнки потекли, и даже тетя сказала Леве, что Марина его — искусница, каких мало.

Лева недолго усидел смирно на лавке. Он отказался от чая, захватил себе кусок паштета и тартинку с телятиной и уселся на траву под деревом. Коля тотчас же собезьянничал — пробрался к нему. Лида поглядела на свое новое платье, которому она так радовалась, надевая поутру. Теперь она ему совсем не была рада. Тетя ни за что не позволит новое платье на траве пачкать. Лиде захотелось, чтобы никто не сидел на траве, коли ей нельзя. Что бы такое придумать?

— Папа! — закричала, по обыкновению, Лида, — Папа, поедем на лодке кататься!

— На лодке! — Лева с Колей мигом вскочили с травы.

— Папа, голубчик, поедем!

— Ну что же, я не прочь! Поедем, — согласился папа. — Только где же мы лодку возьмем?

— Уж это достанем, непременно достанем. Я здесь все знаю. Мы сюда с мамой вдвоем приходили и на лодке катались. Уж мы это все с Колей устроим, — пообещал Лева.

— Ну отправляйтесь, устраивайте и поджидайте нас. Мы сейчас же за вами следом.

Счастливые мальчики ушли вместе, а Лида осталась сидеть в своем новом платье.

Тетя отказалась от катанья, сказала, что и Жени ни за что не отпустит, а пойдет вместе с ним к своей старой знакомой, которая жила в парке на даче и к которой она давно собиралась. Встретиться было назначено опять в беседке у столика. Матрена с няней остались пить чай, а папа с Зиночкой, Лидой, Петей и Любой отправились по дорожке к реке.

У берега в лодке уже поджидали всех Лева и Коля. Лодка была небольшая, она низко сидела в воде, и лодочнику даже не нашлось места.

— Не надо лодочника! Не надо, — кричал Лева. — Я сам умею грести.

— Ну ладно, — сказал папа, — отчаливай! Лодочник отпихнул их длинным шестом, папа тронул веслом, Лева — другим. Весла опустились, и в воде закипела белая пена; потом они поднялись кверху и заблестели мокрыми боками на солнце.

Лиде было хорошо. Она всегда любила купаться, быть на воде. А тут еще так отлично случилось: тетя не поехала, и Матрена не поехала, а поехали папа, Лева, Петя, Зиночка — много народу. И день вышел такой светлый, радостный, и река такая спокойная… Лиде сделалось совсем хорошо и весело. Все ее смешило: как Петя сосал, причмокивая, конфетку с ликером, как Лева трудился веслами, а Коля сидел с печальным лицом, потому что не умел грести.

— А сама-то ты небось умеешь? — с обидой спросил Коля.

— Умею.

— Ничего ты не умеешь!

— А вот же умею, умею! Лева, дай мне весла. Я покажу!

— Сиди смирно, Лида, ты перевернешь лодку, — заметил папа.

— Пожалуйста! На минутку! — кричала Лида. Лева не хотел отдавать Лиде весла; а Лида хотела отнять у Левы весла.

— Лева, отдай!

— Не отдам.

— Тише, Лида! — закричал папа.

Но Лида расходилась и ничего уже не слышала. Гадкий Лева упрямился, не хотел уступить, и потому Лида толкнула его под руку, уцепилась за весло, вспрыгнула на лавочку… Вдруг Лида покачнулась так, что насилу на ногах удержалась. Сзади что-то треснуло, что-то тяжело шлепнулось в воду, лодка глубоко зачерпнула воды и плеснула ей водой на чулки…

— Ах, Боже мой! Ах, Зина!..

Лева вдруг оставил оба весла, и не успела Лида схватить их, как он что-то крикнул, сбросил шапку и кинулся в реку.

Лодка, будто живая, закачалась с боку на бок… Папа изо всех сил старался остановить ее, сдержать против течения. Коля съежился весь, как улитка; Петя не донес конфетки до рта; Люба зажмурила глаза, и из-под ресниц у нее текли слезы. Лида стояла одна, высоко на лавочке, с веслом в руке. Она видела, что Зиночки не было в лодке, что на том месте, где она сидела, подломилась тоненькая решетка, что не было Левы… Она ничего не понимала.

— Держи весла вот так, Коля! — сказал папа растерявшемуся Коле и сбросил сюртук.

— Папа, Лева хорошо плавает. Папа, не надо! — просил Коля.

В воде показалась Левина голова и Зиночкино платье.

— Перелезайте все на одну сторону, дети! Ну, Лева!.. Ну, сюда… ближе!.. Вот так, дружок, ну!..

Лодка еще раз наклонилась. Папа принял из воды бесчувственную Зиночку. Лева схватился руками и, подтянувшись, прыгнул через борт.

Все расселись по прежним местам.

— Слава Богу! Слава Богу! — бормотал Коля. Лида так и стояла, замерев, с веслом высоко на лавочке. Лева высвободил у нее из пальцев весло. Папа приказал ей садиться. Лида послушно села. В голове у нее все еще что-то путалось, и ей было страшно поднять глаза.

Лева отряхнулся, вытер платком лицо, надел шляпу и снова сел к веслам.

— Ничего, она отойдет. Она не могла захлебнуться; она и минуты не была под водой, — говорил Лева, глядя на Зиночку и усердно работая веслами.

— Ее надобно укрыть потеплее. Лида, дай мне сюда плед, Лида! — позвал ее папа.

Лида наконец опомнилась, протянула плед, и подняла голову.

Зиночка лежала на коленях у папы с бледным лицом и закрытыми глазами. Мокрые волосы прядями висели по сторонам, с платья ручьями бежала вода.

«Неужели она захлебнулась? Она будет болеть? Она умрет? Неужели она умрет, оттого что я поспорила, поссорилась с Левой?»

Лида тоскливо поглядела вокруг себя: папа, склонившись над Зиночкой, растирал ей шею и грудь концом суконного пледа; Коля грел руки, Люба подняла свою юбку и натянула коротенький подол, чтобы покрыть ноги в мокрых чулках. Ветер с реки дул Зиночке прямо в лицо. Она шевельнула бледными губами, слабо вздохнула и открыла глаза.

— Ну слава Богу! — радостно воскликнул папа. Он теплее укутал Зиночку и еще крепче прижал к себе, но Зиночка заворочалась в большом пледе и села на коленях у папы.

— Как ты чувствуешь себя, милочка? — спросил папа.

— Я очень боюсь, — прошептала Зиночка.

— Чего же ты боишься? Не бойся, теперь все прошло, и Лева везет нас домой. А если ты меня пустишь, сама сядешь на лавочку, то я сяду на весла, и мы приедем домой вдвое скорее.