Эдуард Пашнев - Цветы из чужого сада

– Вставай, друг, пойдем.

До самой школы мама молчала. И только когда вошла с Аликом в школу, в коридоре заговорила:

– Покажи мне учительскую.

– Вот сюда.

Алик забежал немного вперед и показал издалека дверь с большой белой табличкой. Евгения Викторовна вошла в учительскую, а Алик поплелся к себе в класс.

Нинка Пономарева встретила его большими испуганными глазами. Она сочувственно прижала руки к груди и шепотом спросила:

– Мать пришла?

– Да…

– Теперь тебе попадет?

Нинка искренне переживала за Алика. И хотя еще не наступила большая перемена, она спросила:

– Хочешь съесть половинку яблока?

– Не хочу, – вздохнул Алик.

Зойка Клюева не умела никому сочувствовать. Она стала в позу своей мамы и спросила:

– Докатился?..

Профессор кислых щей Вовка Жигалкин и Петька Серебряков ни на кого не обращали внимания. Они дали друг другу слово, что изобретут радиособаку, и занимались своим делом.

Алик вытащил учебник истории и тетрадку по русскому языку. Стал смотреть книжку, а видел, как мама разговаривает с Уф Фимовной.

С задней парты Алика толкнул карандашом в спину Заячья губа:

– Котя, дай стиральную резинку.

Алик передернул плечами и сказал:

– Не дам.

– Дай, тебе говорят, маменькин сыночек, – больно ткнул карандашом в спину Заяц.

И тут с Аликом произошло непонятное. Наверное, все обиды, которые накопились против Зайца, сразу соединились вместе, вложили Алику в руку толстую книжку и со всего размаха стукнули Заячью губу по макушке. Заяц испуганно пригнулся, потом .опомнился и вырвал у Алика книжку. Они схватились и покатились в проход между партами. Девчонки завизжали, кинулись подальше от прохода. Алик увидел Шуркины ботинки с загнутыми рыжими носами и услышал над собой его подбадривающий голос:

– Дай ему, Алик, дай.

Потом чьи-то сильные руки схватили его за чуб и потянули вверх. Алик отпустил Зайца, выпрямился и увидел Уф Фимовну и свою маму.

Лицо у нее было разгневанное, такое разгневанное, что Алику показалось, что его мама не похожа на его маму.

– Ну, спасибо! – сказала она.

– Отличник называется, – подошла сзади Зойка Клюева.

– Эх ты! – заметил Сашка Крачковский.

– Кто дежурный сегодня? – строго спросила Уф Фимовна.

– Кто дежурный? – крикнул Петька Серебряков и вдруг вспомнил, что он дежурный. – Я, Марь Фимовна.

– Класс надо проветрить, дежурный. Уф.

– Освобождайте класс! – крикнул Петька.

Мальчишки и девчонки нехотя потянулись к двери.

Петька думал, что на правах дежурного может остаться в классе, он взял подушечку и медленно начал стирать с доски. Но доска была почти совсем чистая, учительница немецкого языка успела написать на ней всего два слова: гриле и фиолине [1].

– Стер? – спросила Уф Фимовна. – Ну, иди, тоже погуляй.

Алик остался в классе с мамой и учительницей.

– Как ты мог? – спросила мама и развела руками.

– Удивил ты нас, Алик, – сказала Уф Фимовна.

– Хорошо, что я это видела своими глазами, а то, Мария Ефимовна, я ни за что бы не поверила.

Они стали по очереди прорабатывать Алика за его хулиганский поступок, а он молчал, и постепенно все его тело наполнялось обидой. Сначала обида была по грудь, потом поднималась все выше и выше, и, когда дошла до глаз, из глаз закапали слезы.

– Слезы, – иронически сказала мама. – Москва слезам не верит.

«Ну и пусть, – подумал Алик и отвернулся к окну. – Они взрослые люди, у них должно было возникнуть подозрение против Лешки и Рыжей Берты. А у них ничего не возникло. Ну и пусть…»

Лешка шел впереди всех. Он выискивал укромный уголок. Спина у него была угрюмая, сутулая. Вдруг он остановился, присел. В кустах сирени стояла скрытая от посторонних глаз скамейка. Лешка пробрался к скамейке.

Поставил на нее бумажный стаканчик из-под мороженого, затем усмехнулся и достал из кармана зеленую бутылку.

– За процветание, – и захохотал. – Тетя Берта ругается, чтоб больше не драться в школе.

Он отломил сучок от куста сирени и проткнул им пробку внутрь бутылки. Плеснул в бумажный стаканчик водки, оглядел мальчишек, толкнул стаканчик к Гоге:

– Заглотни!

– Не хочу!

– Давай, давай, – Лешка уже был пьян, и Гога понял, что спорить с ним бесполезно. Зажмурившись, он выпил и скорее сунул в рот пряник.

– Можешь, – похвалил Лешка. – Теперь ты, Заяц.

Заячья губа глотнул, поперхнулся, закашлялся.

– Учиться надо. Теперь ты, Кучерявый.

– Нет.

– Не задерживай пассажиров.

– Не надо.

– Дурак, – скривился Лешка. – А зачем я ее покупал?

– Не знаю.

– Чтоб помирить вас. Пей.

Алик совсем слез с лавочки и сделал шаг назад. Потом он хотел еще сделать шаг, но что-то ему помешало. Он попытался оглянуться, но не успел, потому что Лешка толкнул его в грудь. Алик перелетел через спину Зайца. Это рассмешило Лешку, и он мигнул своему любимчику, чтобы тот снова зашел за спину Алику и еще раз лег. Но Алик увернулся и выскочил из кустов на аллею.

– Иди сюда! – прорычал Лешка.

– Не пойду!

– Последний раз говорю. Считаю до трех. Раз, два, два с половиной, два с четвертью…

«Три» Лешка не стал говорить, он выпрыгнул на аллею и поймал Алика за рубашку. Рядом оказалась лавочка без спинки. Видя, что Лешка сейчас ударит его, Алик зажмурился и хотел сесть, но не успел. Удар пришелся в подбородок. Алик почувствовал спиной лавочку, перелетел через нее и, встав на четвереньки, хотел уползти подальше, но в это время услышал испуганный крик девчонки:

– Па-па!

Вдоль аллеи с лаем неслась маленькая ушастая собачонка.

Лешка ринулся в кусты, а секундой раньше по кустам зашуршали убегающие мальчишки: Гога, Шурка и Заяц.

Алик встал на ноги и столкнулся лицом к лицу с Маринкой. Они переглянулись и, не сговариваясь, побежали к выходу из сквера. Диез вприпрыжку бросился за ними, перегнал их и выбежал на оживленную улицу первым.

– Я тебя сразу узнала, – остановилась Маринка, чтобы перевести дух. – Больно?..

– Нет.

– А за что он тебя?

– Так просто.

Диез путался под ногами и, подпрыгивая, заглядывал в глаза то Маринке, то Алику.

– Он тебя тоже узнал.

Из-под красного берета у Маринки торчали две черненькие косички. Ярко-коричневые глаза с любопытством смотрели на Алика. Алик потер ушибленное плечо и поморщился.

– Болит? – спросила девчонка.

– Нет.

– Помнишь, ты мне подарил цветы?

– Помню.

– Они еще не завяли.

Маринка говорила это, а сама смотрела в стороны и на ходу считала рукой чугунные прутья ограды.

– А вот мой дом. Можно с этой улицы идти, а можно через сквер, через двор и вот в эту арку…

Алик посмотрел в сторону арки и ничего не ответил. Маринка присела, погладила Диеза.