Маргарет Махи - Пространство памяти

Капли дождя текли у Джонни по лицу. Интересно: зачем он сказал Максу, что это ему следовало бы сорваться со скалы в Сиклифском заповеднике? Пока он молчал, эта мысль его пугала; когда же проболтался — показалась слезливой чепухой. Как это он мог такое думать?! Просто смешно! Джонни понял, что выбросил за борт какую-то важную часть самого себя, которая теперь не имела никакого значения.

Дженин превратилась в тепло и пепел, а тепло возвращается в космос. Джонни помнил это еще со школы. Так что Дженин не вернешь. Время — штука загадочная; может, как раз в этот миг она пролетает мимо других галактик и неизвестные нам обитатели следят за ее полетом с помощью невероятно чувствительных инструментов. "Это Дженин! — кричат они. — Всё танцует!" Как бы то ни было, но в этом времени и в этом городе осталась пустота. Дженин вписалась бы в нее с легкостью, ну а для оставшегося в живых Джонни все было не так просто. Ему приходилось брести, как слепому, медленно, наугад, а то и прокладывать себе путь кулаками. Он к этому привык, но теперь вдруг все вокруг зашаталось — того и гляди развалится.

Джонни собирался идти прямо к Софи, но понял, что ему тяжело возвращаться тотчас же. Он пошел вдоль реки, вьющейся через весь Колвилл, глядя на поверхность воды, по которой разбегалась рябь от моросившего дождя. Воздух, струящийся меж зеленых ветвей ивы, казался более влажным, чем река. Перед большой гостиницей болтали японские туристы. Джонни неуверенно им улыбнулся, но они не обратили на него никакого внимания. Возможно, город вокруг них был совсем иным. Джонни предоставилось бесконечное множество городов, наложенных друг на друга и связанных меж собой одним-единственным звеном, вроде этой гостиницы или, скажем, Дома с краном. Последние три дня он и сам жил совсем в другом городе. Он помнил о поджидавшей его обыденной жизни, но прежде чем к ней вернуться, предстояло кое-что сделать.

Дождь припустил сильнее, поднялся ветер. Когда он подошел к Дому с краном, то вконец продрог, несмотря на свой плотный блейзер. Рубашка на нем все еще была влажной, кроссовки промокли насквозь. Он уже вынул ключ, когда заметил, что дверь в дом приоткрыта. Вертя на пальце ключ, он смерил взглядом узкую щель между дверью и косяком, а потом скользнул внутрь и, застыв у нижних ступенек лестницы, внимательно прислушался. Наверху Софи что-то быстро говорила. На лестнице не было ни одной кошки, и это производило жуткое впечатление. Софи была не одна. Кто-то ей отвечал.

"Может быть, Макс Дейнтон нашел все же время зайти сегодня", — подумал Джонни, но тут он услышал голос Софи.

— Только, знаете, мне нужна расписка, — произнесла она торопливо.

— Я дам вам расписку, миссис Вест, когда вы дадите мне деньги, — глухо отвечал мужской голос.

В ту же минуту Джонни переполнило неизъяснимое, но такое знакомое ощущение блаженства, сопровождаемое необычайным приливом сил. Чувствуя себя ладным, бодрым, он беззвучно взлетел вверх по лестнице. Он не знал, что с ним происходит, не знал, не выдаст ли он каких тайн, о которых лучше молчать, но в одном он не сомневался: сейчас он придет в ярость — и на этот раз с полным правом. В гневе он позволит себе потерять голову — дивное, пьянящее ощущение! — с восторгом нырнуть в него, а потом выплыть, потрясенным, не без потерь, но с каким облегчением!

Взлетев на площадку, Джонни заглянул в гостиную. Какой-то парень рылся в сумочке Софи и делал это не из желания помочь.

— Это моя сумочка, — горячилась Софи.

— Это все, что у вас есть? — спросил парень.

— Я никогда не платила за аренду, — жаловалась Софи. — Я к этому не привыкла.

— Будет лучше, если в следующий раз вы заплатите побольше, — сказал он. — Теперь этот дом принадлежит мне, и, если вы не будете платить, я вас выселю. Мне просто придется это сделать. Эррол на моем месте поступил бы так же. Любого неплательщика он просто вышвырнул бы на улицу. Спросите старожилов. Он был человеком твердым, Эррол Вест.

— Эррол был прирожденным джентльменом, — возразила Софи. — Он никогда не выгнал бы меня из собственного дома.

Джонни удивился. Он-то был совершенно уверен, что Спайк и Нев — одно лицо, он даже рассчитывал на это. Чувство, испытанное им внизу, отчасти потому и возникло, что он надеялся поквитаться с Невом. Но Спайк оказался хилым парнем, совершенно ему незнакомым. Впрочем, нет, все же немного знакомым. Джонни признал в нем одного из тех двух парней, которые следили за его встречей с Невом в пабе. Он держал в руках раскрытую сумочку Софи так, словно собирался разодрать ее на части. На столе лежали деньги, снятые накануне со счета, а он продолжал поиски. Софи стояла рядом и правой рукой судорожно хваталась за ремешок сумки.

— Мне нужна расписка! — кричала она сердито, словно попугай.

Спайк бросил сумку — она упала на пол, выпотрошенная, безжизненная, — вынул из кармана перо и книжечку квитанций. Ни он, ни Софи не заметили, как Джонни бесшумно шагнул в комнату. Потом Софи, обернувшись, увидела его и нахмурилась, но, узнав блейзер, заулыбалась.

— А вот и ты, — сказала она. — А я как раз плачу за аренду. Я сейчас...

Парень уронил ручку, резко повернулся и вздрогнул, увидев, что за спиной у него стоит Джонни.

— Это мой кузен, Элва Бэббит, — представила его Софи. Она это сделала с особым изяществом. — А это... — она заколебалась и посмотрела на парня.

— Господи спаси и помилуй, да это милый добрый Спайк, — широко улыбнулся Джонни.

— ...мистер Спайк, — закончила Софи. — Садись, Элва, я мигом приготовлю тебе чай. Я прекрасно помню, какой ты любишь.

— Что ж, давай, — согласился Джонни. — Может, Спайк тоже выпьет.

Софи растерялась. Мысль о том, что Спайку можно предложить чаю, явно не укладывалась у нее в голове.

— Но мне нужна расписка, — проговорила она наконец.

Спайк подал ей знакомую розовую квитанцию. Джонни с удовольствием отметил, что рука у него дрожит.

— Приятно наконец с тобой познакомиться, — сказал Джонни, когда Софи удалилась на кухню. — Я читал собрание твоих сочинений.

Спайк был не только меньше ростом и худее, чем Джонни, но казался еще более продрогшим и промокшим — во всяком случае, вид у него был неважный. Прямые волосы мышиного цвета свисали чуть не до плеч, мокрые пряди топорщились вокруг больших розовых ушей. Глаза были прозрачные, голубые. Джонни уверенно ждал, пока его захлестнет горячая волна гнева, но она все не поднималась. Пока он бездействовал, Спайк осторожно отступил, встав по другую сторону стола.