Валерий Приемыхов - Двое с лицами малолетних преступников

— Милиция, — сказал племянник, — прервитесь.

— Здесь должна лежать девочка-утопленница, так?! Десяти лет! — Тихонша ткнула в гранитную плиту на могиле.

— Нам сказали варить, мы и варим, — сипло прогудел один из сварщиков.

— Не мешайте, — прошипел племянник, — кому вы нужны!

Сварщики обиженно заткнулись. Она могла ничего не говорить. Конов и сам видел фотографию пожилого веселого негра.

— На Комбинате работал, — сказал один из сварщиков, — завещал похоронить себя по православному обряду…

На счастье, по аллее шла машина с красным крестом — приехали медики, следом машина прокуратуры. Следователем был назначен Синцов. Хуже быть не могло. Это был самый старый следователь прокуратуры, Конову приходилось с ним работать. Он мог завалить любое дело, наизусть знал все законы, болел астмой. Все ждали, когда уж погуляют на его проводах на пенсию.

Дальше пошла полная бестолочь. Пришли человек пять с лопатами.

— Куда? — спросил Конов. — Кто вас звал?

— Мы могильщики.

— Мне нужны два человека.

— Мы бесплатно, — сказали могильщики.

Следователь ехидно смотрел на Конова. Народные гуляния продолжались. Пришел директор с тремя женщинами.

— Куда вас несет?! — закричал Конов.

— Мы — бухгалтерия.

— Здесь ничего подсчитывать не надо!

— Вы просили понятых, — сказал директор.

— Два человека. Всего два человека.

При виде такой толпы только покойники не прибежали узнать, в чем дело. Но все пришедшие их навестить заспешили не пропустить что-нибудь интересное. Кое-как освободили место вокруг могилы, и двое могильщиков начали копать.

Толпа молча наблюдала за их действиями. Каждый норовил быть поближе к центру события. Милиционеры урезонивали самых рьяных. Одна из бухгалтерии умудрилась встать за спиной Синцова. Она завизжала вдруг, следователь вздрогнул — из земли показалась кисть человеческой руки.

Могильщики заработали осторожнее. Вскоре показалось плечо, а потом лицо мертвого человека.

Тихонша упала в обморок. Анатолий Адольфович Шиш с проломленной головой лежал на крышке гроба…

Дальше — хуже. Вскрыли гроб — на покойнике не оказалось пиджака с лотерейным билетом.

У Конова было пакостное ощущение боксера, получившего удар в первом раунде. Кувалдой прошел сокрушительный кулак непонятно как, в какое пропущенное Коновым мгновение. Он устоял, продолжал уходить, нырять, уклоняться, но мыслей не осталось, кроме: очутиться в прохладном углу ринга и расставить все по местам, просоображать случившееся.

— Где лотерея? — бесновался деверь. — Я вас спрашиваю — где наш лотерейный билет?

Синцов промолчал на кладбище, теперь звонил из прокуратуры:

— Прошу вас держать меня в курсе ваших действий. — Небрежно добавил: — У прокурора лежит письмо Тихоновой.

Когда она его только написать успела, еще и полутора часов не прошло. Заявление о продажном инспекторе Конове, который в сговоре с преступным миром ограбил могилу покойного мужа.

— Жду сообщений, — сказал Синцов и повесил трубку.

Конов откинулся в кресле. Не шелохнувшись, не меняя позы сидел десять минут. На десятой минуте он перестал ругать свою службу, малоумную Тихоншу, прокуратуру, начальника. Переключился на себя. «Нельзя давать себе послабления, вот что, инспектор, — говорил он себе, — ты же не в похоронном оркестре работаешь. Стоп! — У него начал оживать взгляд. — Не надо давать себе послаблений… А ты? Вчера… Сэр! Сэр…»

Конов подобрался в кресле, живо накрутил телефон:

— Морг? Инспектор Конов. Меня интересует бродяга, которого мы к вам доставили…

На счастье, Сэра не успели похоронить. Конов позвонил подполковнику. Невозмутимо выслушал ругань в свой адрес, попросил в помощь оперативника — толкового лейтенантика Гену из молодых.

— Сначала в морг, — сказал он Гене. — Нужен пиджак с тела одного покойника — бомжа… С этим пиджаком поедешь к Тихоновой. Предъявишь на опознание.

Гена уже был у дверей. Конов сказал:

— Там она будет орать, не обращай внимания — дикая…

Сам Конов вторично проглядел оперативную сводку событий. Нашел место, где рассказывалось о задержании Сэра в нетрезвом состоянии, и выяснил фамилию командира патрульной машины. Наудачу он опять был в патруле, с ним можно было связаться по рации.

— Сержант! — кричал Конов в трубку. — Как тебя зовут?

— Петр.

— Петро, просьба — дуй сюда. Срочно!

Пока сержант добирался, в Государственный банк ушла телеграмма: «Задержать выплату по билету лотереи «Пепси» за номером 067 050426».

Лейтенант Гена привез пиджак Сэра. Тихонова опознала его как принадлежащий покойному мужу.

— Ну как там вообще? — дипломатично спросил Конов.

— Вроде как бы ей выстрелили крупной солью в мягкое место, — так же дипломатично ответил лейтенант Гена.

— Обзвони гостиницы. Анатолий Адольфович Шиш. Где останавливался, как наследил и списки жильцов, которые с ним пересекались. Если, конечно, он жил в гостинице…

Сержант с патрульной машины, молодой, голубоглазый, был хороший милиционер — помнил все до мелочей, не задавал глупых вопросов, понимая, что коллега Конов крупно попал.

— Мы патрулем ехали по кладбищу, это входит в наш маршрут. Вдруг навстречу бежит пьяный, напоролся на нас, побежал от машины. Мозги, видать, совсем пропил… Я сделал предупредительный выстрел, и он вернулся к машине. Прибежал как миленький.

— Что он делал на кладбище?

— Пил, что он делал. Потом у его собутыльника начался припадок, он перепугался, бежать, а тут мы… Этого с припадком мы отвезли в психушку…

— Почему не написал об этом в рапорте?

— А что писать? Это глухонемой с кладбища, мы его знаем. Он ничего не нарушал. Мы вообще могли им не заниматься, вызвать «скорую» — и все. Так, по-человечески взяли и довезли. А у пьяного не было документов, его привезли в милицию, к утру выпустили.

Кресло заскрипело под тяжелым Коновым. Он достал из-под стола пиджак, положил перед сержантом.

— Не помнишь, он в пиджаке был?

Сержант повертел пиджак.

— Пиджак был, — сказал он, — не знаю, этот или нет. Но он не на бомже был, валялся на асфальте, рядом с глухонемым. Мы его под голову ему положили. Пол в машине железный. Так с пиджаком и сдали в больницу…

Через полчаса Конов был в психбольнице.

— Пиджак? — Неправдоподобно золотоволосая медсестра наморщила аккуратный лобик, полистала толстую книгу. — Когда он поступил в первый раз, у него был пиджак. Вот… в описи вещей записан.

— Как это в первый? — спросил Конов.

— А вы не знаете? Его выпустили, он напился и устроил в городе драку.