Валерий Приемыхов - Двое с лицами малолетних преступников

— Сейчас он здесь?

— В пятой палате для буйных.

— А пиджак?

Сестра мотнула кудряшками на лбу, опять полистала свою книгу.

— Нет, — сказала она, — сейчас он поступил к нам без пиджака… Его забирал родственник, — припомнила она.

— Как выглядит?

— Молодой человек с такими длинными волосами, высокого роста.

— Могли бы узнать?

Она пожала плечами:

— Наверно.

Дежурный врач проводил Конова к Грише. Тот сидел на кровати, свежестриженый «под ноль», смотрел в окно, не вступал ни в какие переговоры.

— Странная история, — говорил врач, — он наш давний клиент, но такое впервые… Такая агрессивность… Напал на женщину с ребенком. Хорошо, рядом оказался муж.

Пострадавшие от Гриши были хорошие, мирные люди. Они до сих пор не могли прийти в себя от случившегося. На их место поставь любого, такое не забудешь — ревущий сумасшедший с лопатой наперевес… Они вышли погулять с детьми. Муж со старшим ребенком пошел покупать мороженое, жена с маленькой дочкой осталась ждать.

— Кто-то обронил паспорт. Я подняла и тут увидела, как бежит этот урод с лопатой. Я еще стою и говорю громко: «Чей паспорт, граждане?» Тут он на меня и обрушился. Я закричала.

— А кто обронил паспорт? — спросил Конов.

— Я не заметила. Сразу я подумала на молодого человека. Окликнула, но он даже не оглянулся.

— Как выглядел?

— Он не обернулся, не знаю. У него были длинные волосы.

— Как одет?

— Не помню.

— На нем не было темно-синего пиджака?

— Не помню.

— А на немом?

— Немой был в рубашке без всякого пиджака. Да, — вдруг вспомнила она, — на этом длинноволосом были белые кроссовки. Я почему помню, что они были белые уж очень. Как-то не вязались с его одеждой.

— Я никакого человека не видел, — сказал ее муж, — слышу, моя заверещала. Оглянулся, а на нее навалился этот черт. Ну, я ему, он мне… Толпа собралась. Крики. Потом кто-то вызвал милицию, или она сама приехала. Этот немой и милиционера успел ударить, но его все-таки завалили, наручники…

В милиции Конова ждал лейтенант Гена.

— Шиш Анатолий Адольфович, — сказал он протокольно, — проживал в гостинице «Вокзальная». Вот список жильцов.

Он положил список на стол Конову. В списке было семьдесят два человека.

— Он как-то проявил себя?

— Нет, — сказал лейтенант, — никто ничего про него не помнит. Был и был. Одну ночь.

Конов добрался домой к одиннадцати часам вечера. Сил оставалось на донышке, он распределил их с чрезвычайной скупостью. Снял пиджак, ботинки, прошел на холостяцкую свою кухню, достал из холодильника два пива, открыл. В комнате включил телевизор, сел в кресло. Надо было отключить телефон, чтоб нормально посмотреть спортивные известия, но на это силы уже не хватило. Он сделал основательный глоток. До спорта было еще шесть минут. Пока на экране лопотала какая-то крашеная, рядом жался корявый молодой человек нерусской наружности.

Под изображением внизу побежала надпись: «Альберт, выигрывший главный приз лотереи «Пепси» — коттедж в Подмосковье».

Конов чуть ручку настройки звука не свернул…

— Вы когда-нибудь участвовали в розыгрышах? — заорала ведущая.

Конов убавил звук.

— Что я — псих?! — резонно сказал человек.

— Ха-ха-ха! — развеселилась ведущая. — А как вы рискнули купить этот счастливый билет?

— Шел по улице и купил, — неласково, с акцентом сказал корявый.

Видно было, ему совсем не хотелось радоваться своей удаче на глазах миллионов зрителей. Он все время косился в сторону, а перед ответом на вопрос тягостно задумывался.

Человек был не длинноволосый, не высокий, на нем не было белых кроссовок, по крайней мере сейчас. Конов, не отрывая взгляда от экрана, достал список жильцов гостиницы «Вокзальная» на день, когда там жил Шиш. Счастливый Алик был в списке. Бегущей строкой на экране шла Аликина фамилия, а ведущая продолжала:

— Сначала вы, наверно, прочли рекламу лотереи «Пепси»?

— Я не умею читать, — честно сказал Алик.

У Кухни родители и бабушка охали и вздыхали над чужим счастьем. Кухня расстроился. «Учишься, учишься, — думал он, — а толку из этого. Вон неграмотный…»

— Мы в гостях у Алика! — трещала ведущая. — Показывайте нам свои апартаменты, богатый вы человек!

Главное желание Алика, по всему было, оказаться в пяти сутках езды от шикарного дома, но он покорно открыл дверь — это оказалась ванная. Блестел кафель. Алик некрасиво, как в жизни, отразился в двух зеркалах.

— Вам нравится?

— Нэ слабо, — сказал Алик.

— Да! Коттедж за двести пятьдесят тысяч долларов — это «нэ слабо»!

В семье у Винта переживали за выигравшего.

— Сейчас задурят ему голову, — сказал дядя Володя Елхов, — не надо деньгами брать. Деньги уходят, а коттедж стоит и дорожает.

— Двести пятьдесят тысяч долларов! — сладко ужаснулась мать. — Это же сколько на рубли?!

Ведущая щелкнула выключателем, в комнате зажглась люстра, заиграла бликами на мебельной полировке, стеклах.

— Двести пятьдесят тысяч долларов! — стонала ведущая. — Двести пятьдесят тысяч долларов в лотерее «Пепси»! Первой лотереи такого типа в нашей стране!

Тихонша с родственниками собиралась пить чай. С появлением ведущей и неуклюжего Алика они замерли. Никто уж и чая не хотел при таком повороте дела.

— Вы, тетя, — сказал племянник, — профукали все, что можно.

— Меньше языком надо было молотить, — сказал деверь, — не расскажи ты пожарнику, где билет, мы бы сейчас были богатые люди.

Заиграла радостная музыка.

— Я теперь всегда буду играть в лотерею «Пепси»! — мрачно заявил подученный Алик.

— Торопитесь, кто не проверил свой билет! — затараторила ведущая. — Номер 067 050426 выиграл. Теперь ваша очередь!

У Конова зазвонил телефон.

— Смотрите? — поинтересовался Синцов.

— Угу, — сказал Конов. — Какая-то ерунда…

— Список проживавших в гостинице одновременно с Шишом перед вами?

— Этот Алик в списке есть, — сказал Конов.

— Когда вы можете вылететь в Москву?

— Рейс через три часа.

— Ордер на арест я сейчас организую.

— С этим арестом могут быть неприятности.

— Знаю, — сказал Синцов, — но у нас выхода нет. Мне прокурор звонил. В городе паника. Люди хотят ночами охранять могилы своих покойников. Совершенно дурацкие слухи…

Гришу выпустили на прогулку. Ребята по очереди совались в заборную щель. Все было хуже, чем они предполагали. Неугомонного немого было не узнать. Обритый наголо, он был совсем не Гриша. А прибавить сюда линялую больничную одежду, вялые движения — нормальный дурак, которого надо держать взаперти или пугать им непослушных пятилеток. Брат хронического больного не врал: тут умели из человека сделать мартышку.

Кухня встал на плечи Винта и сел верхом на заборе. Психи бурно ему обрадовались, а Гриша посмотрел и отвернулся. К неудовольствию сумасшедших, санитары согнали Кухню с забора.