Йозеф Плева - Маленький Бобеш

Когда отец переоделся, мать подала обед. Тем временем пришли и бабушка с дедушкой. За Марушкой зашла ее мать. И Марушка унесла с собой стеклянный шарик и позолоченную фарфоровую ручку от кружки. Все это подарил ей Бобеш. Он не знал, как получше ее утешить. Ему непременно хотелось ее порадовать. И Марушка на самом деле была утешена и обрадована его подарками.

После обеда отец растянулся на лавке у печки. Под голову он положил подушку и сразу уснул. Бабушка с дедушкой дремали за столом, мать мыла у плиты посуду. Франтишек спал в своей люльке. Бобешу захотелось погулять, но он не знал, пустят ли его. Мать заметила и разгадала его беспокойство. Он все время смотрел на двери и покашливал.

— Куда это ты хочешь отправиться? — спросила она.

— Мне хочется посмотреть на пожарище, мама. А потом я пойду играть на карьер с Гонзиком.

Карьером называли место неподалеку от кирпичного завода; оттуда вывезли всю хорошую, годную для кирпичей глину, а разработки оставили. Там всегда собирались и играли дети из предместья. В играх проводили они там полдня, а не особо усердные ученики ходили туда и вместо школы.

— Хорошо, Бобеш, я пущу тебя, но ты пораньше возвращайся, чтобы нам тебя не искать.

Бобешу захотелось как-нибудь отблагодарить за это мать. Он подошел к ней, потянул за юбку и, когда она обернулась, сказал:

— А знаешь, мама, Веймолова сказала неправду.

— О чем ты говоришь? — спросила мать.

— Она сказала, что Марушка упала с лавки и разбила себе глаз.

— А между тем синяк ей поставил отец, да?

— А откуда ты знаешь, мама? Разве она тебе сказала?

— Нет, Бобеш, я сама догадалась.

— А как, мама?

— Очень просто. Когда она об этом говорила, то не смотрела мне в глаза.

— И так можно узнать?

— Ложь часто можно узнать, Бобеш. И, если бы ты вдруг задумал мне врать, я сразу бы угадала.

— У Марушки плохой отец?

— Да, нехороший.

— Наш отец лучше, правда?

— Конечно, лучше. — И мать погладила Бобеша по головке.

Бобеш посмотрел на отца, у которого в это время были закрыты глаза и рот открыт так, что можно было заглянуть в горло.

— Он храпит, да?

— Ты же слышишь, что храпит.

— Мама, нагнись ко мне, я тебе кое-что пошепчу.

— Что-нибудь особенное?

Мать нагнулась к Бобешу, и Бобеш тихонько сказал ей:

— Ты даже не знаешь, мама, как я рад, что родился у тебя, а не у кого-нибудь еще!

Мать взяла Бобеша на руки и поцеловала его. В это время Бобешу было так хорошо, как давно уже не было. Потом мать быстро поставила его на пол, легонько шлепнула и сказала:

— Ну, беги уж, гуляй! Не мешай мне здесь, а то я никогда с делами не управлюсь.

Бобеш заметил, что мать вытирает пот, но он не заметил, как она смахнула и слезу.

Бобеш направился к пожарищу. «Вот это интересно! — думал он. — Трубы-то какие оказались высокие! Когда дом стоял невредимым, казалось, что труба сидит на одной крыше».

— Бобеш! — Первым он увидел Гонзика, который давно был на пожарище.

— Что вы ищете? — спросил Бобеш, увидев, что все ребята ходят с опущенной вниз головой и что-то ищут на земле.

Дети сновали между обгоревшими балками, которых здесь было немало. Много их было и в маленьком садике, где так грустно поднимались к небу обгоревшие ветви фруктовых деревьев.

— Дружище, — сказал Гонзик, как привык он уже ко всем обращаться, — мы ищем здесь гвозди. Посмотри-ка вот! — И он показал горсть гвоздей, почерневших, даже сизых от огня.

— А зачем?

— Гм… так просто, пригодятся.

— А это можно?

— Почему же нельзя? Сюда приходил Прохазка, видел, что мы ходим, и ничего не сказал.

— Я тогда тоже буду искать гвозди… Какой здесь странный запах, правда?

— Мне нравится.

— Но чем же это пахнет?

— А ты вдохни поглубже.

— Как будто копченым мясом, только чуть-чуть по-другому.

— Ты видишь, что сюда пришли ребята даже с рынка? — спросил Гонзик.

— Посмотри-ка, что я нашел!

— Покажи… А, это с окна. Подожди… как это называется? Отец, кажется, говорил, что шпингалет.

— А его тоже можно взять?

— Конечно, можно. Раз это здесь валяется, значит, не требуется. Ведь когда у них будут новые окна, то все будет новое. Погоди-ка… вон там какой-то парень нашел медную ручку.

— И взял ее себе?

— Взял.

— Гонзик, а это что такое?

— А это как будто бы от лампы.

— Это, наверное, от керосиновой лампы? Горелка с колпачком? Смотри, здесь даже есть зубчатое колесико.

— Ну конечно. Повернешь — и высунется фитиль.

— Не трогай, Гонзик.

— А ты чего, боишься?

Бобеш действительно так рад был своей находке, и боялся, как бы ее не сломать.

— У меня есть кое-что получше! — поддразнил Гонзик.

— Покажи.

Гонзик показал странный предмет. Это была отлитая из бронзы голова оленя, которая некогда украшала чернильницу. На ее рога, по-видимому, клали ручки и карандаши. Сейчас был в сохранности только один рог, от второго осталось меньше половины.

— Вот это вещь! — удивился Бобеш.

— Да, милый мой, это тебе не фунт изюму.

— А ты думаешь, даже это можно взять?

— Ведь рога-то поломаны.

— А разве нельзя починить?

— Это уже не починишь. Короче говоря, это теперь мое.

Бобеш позавидовал Гонзику. Теперь он с еще большим усердием искал свой «клад», но, кроме гвоздей разной величины, ничего не находил. Только разве фарфоровую ручку от печной дверки или от духовки. И это все.

— Ну, дети, идите-ка играть куда-нибудь в другое место. Здесь на вас может что-нибудь свалиться, и у меня будут только лишние неприятности, — раздался ворчливый голос Вашека.

Бобеш даже испугался.

Дети ушли с пожарища. Бобеш с Гонзиком решили пойти играть на карьер. Бобеш очень обрадовался, увидев там Марушку. Марушка была здесь еще с одной девочкой. Они делали из глины пирожки, «пекли» и «варили».

— Мы здесь играем в кухню. Власта — пани, а я — кухарка.

— Мы тоже будем с вами играть, — предложил Бобеш.

— Власта, хочешь, чтобы Бобеш с Гонзиком с нами поиграли?

— А они не будут драться?

— Не будут, они из нашего класса, я их знаю.

— А в нашем классе нет хороших мальчиков. Все дерутся.

— Так ты ведь из «А» — там, конечно, одни хулиганы, — подтвердил Гонзик. — Я с ними не стал бы водиться ни за что на свете. Ты тоже, правда, Бобеш?

— Ну конечно, не стал бы. Разве только с Павликом…

— Да этот Павлик тоже никуда не годится. Какой-то маменькин сынок.

— Бобеш, ты будешь отцом.

— А Гонзик?

— Гонзик пусть будет дядей. И пусть он к нам приходит в гости, а мы будем его угощать.

— Хорошо.

— Ну как, пирожки готовы?

— Пожалуйста, готовы, — ответила Марушка Власте.