Василий Великанов - Разбойник и Мишка

Сначала Петя хотел повернуть направо и ускакать, объехать болото где-нибудь правее и следовать дальше, в посёлок Рудня. Но тут же мгновенно передумал: «Надо разведать… Куда направляются… Сколько их…»

Петя свернул на опушку, где кустились молодые ёлочки. Потянул правый повод и, нажимая правым шенкелем на грудь лошади, сказал тихо, властно:

— Ложись, ложись!

Послушная лошадь слегка присела и медленно повалилась на левый бок. Откинув голову, она распласталась на сыроватой земле и глубоко вздохнула.

Петя прилёг на грудь лошади и слегка раздвинул перед собой веточки ёлок. Теперь он прекрасно замаскирован. Могут пройти совсем близко и не заметить. Только бы Ласточка лежала спокойно.

Говор приближался, и уже можно было различить отдельные немецкие слова. Петя почувствовал биение своего сердца — оно било, стучало громко, как молоток. «Может, напрасно я задержался? Влипнешь и донесение не доставишь… — Но тут же успокоил себя: — Ладно. Если полезут, дам из автомата и гранатой подсыплю». Он скользнул левой рукой по поясу, на котором были пристёгнуты две гранаты — рябоватые «лимонки». Руки цепко вросли в автомат.

Вот они уже ясно видны — восемь всадников. Остановились. Один из них вынул из сумки карту и осветил её тонким пучком карманного фонарика. В этот момент одна лошадь громко заржала, и её ржание раскатилось по лесу звонким призывом. Пете показалось, что Ласточка напрягается всем телом, чтобы дать ответ. Петя судорожно вцепился рукой в верхнюю губу лошади и строго, умоляюще прошептал: «Тихо… тихо…»

Немец, смотревший на карту, указал по тому направлению, где лежал разведчик, и что-то проговорил.

Два всадника отделились от группы и спокойным шагом двинулись прямо на Петю. Вот они приблизились метров на пятнадцать. Петя нажал спусковой крючок автомата, и по лесу раскололась дробная очередь выстрелов. Один всадник вместе с лошадью рухнул на землю, а лошадь другого рванулась назад. Немец вылетел из седла. Петя дёрнул за повод, Ласточка вскочила, он прыгнул в седло и, лавируя меж сосен, поскакал в лесную темноту. Того и гляди, разобьёшь голову. Сзади слышны крики и стрельба. Пули посвистывают и щёлкают по ветвям.

«Только бы ускакать… донесение доставить…» — тревожно думал Петя.

Слышит — скачут вслед за ним и кричат: «Хальт!» Лес редеет. Петя вылетел на простор. Впереди — широкий ров, справа и слева — болото. Ров шириной метров семь-во-семь…

Возьмёт ли его Ласточка? А она широким карьером смело неслась по тропе вперёд. Вот уже виден ров, но лошадь не сбавляет ходу, а, наоборот, набирает и силу и скорость. Петя отдаёт повод, пришпоривает Ласточку, и она пружинисто делает рывок вперёд-вверх через ров…

Когда Ласточка, как сказочный Конёк-горбунок, перенесла своего хозяина через страшный ров, Петя оглянулся. Преследователи подскакали ко рву и, круто осадив коней, пустили вслед Сердюку автоматную очередь. Петя почувствовал, как обожгло ему левую ногу. Проскакал дальше и въехал в лес. По всему телу вдруг разлилась какая-то странная теплота и слабость. Опасаясь погони, он углубился в лес и оторвался от противника. «Перевязку надо сделать… Перевязку…» Слезая с седла, Петя застонал от резкой боли и, упав на землю, потерял сознание. Ласточка испуганно покосилась на хозяина лиловым глазом, храпнула и отошла в сторону.

Прошло несколько минут — и Петя очнулся. Ему показалось, что прошло несколько часов. Кругом него странная тишина. Только где-то далеко-далеко ухнул взрыв и где-то высоко-высоко рокочет самолёт. Петя взглянул в просвет между деревьями: падает белая лунная полоса света й звёзды мерцают, словно шевелятся. Значит, ещё ночь? Надо торопиться, а то скоро рассвет. А где же Ласточка? Оглянулся по сторонам — нет её. Неужели ушла? Петя хотел приподняться, но не смог. Слабость. Сильно хотелось пить… И лечь бы в тепле, чтобы не шевелить ни ногами, ни руками. От сырого холода тело охватила мелкая дрожь.

И почему-то ужасно хочется спать. Наложить бы повязку на ногу, но пакет в перемётной сумке. Где же Ласточка? Она где-нибудь здесь, неподалёку. Не уйдёт. Петя вложил два пальца в рот и тихо свистнул. Прислушался — нет, не отвечает. Ещё раз свистнул посильнее и в ответ услышал справа лёгкое ржание. Ласточка! Треснул сломанный сук, и из лесных теней показалась лошадь. Повод у неё волочился по земле. Подойдя к хозяину, она ткнулась мягкими губами в ладонь и чуть зашевелила ими.

— Ах ты, глупая… Нет у меня ничего сейчас… Что ты, не видишь, что ли?..

Пете показалось, что Ласточка просит у него сахару. Он ещё раз попытался подняться, и не мог. Как же сесть в седло? Петя придвинулся к лошади и уцепился за «щётку». Ласточка послушно согнула ногу, но стояла неподвижно и смотрела на хозяина так, словно спросить хотела, чего ему нужно. Петя потянул за повод вниз и сказал:

— Ложись… Ложись…

О, это слово хорошо знала Ласточка! Она посмотрела на землю, как будто примеряясь, где бы лечь, чтобы не задавить хозяина, и затем, приседая, осторожно повалилась на левый бок. Седло оказалось рядом с Петей. С усилием он вполз в седло и, уцепившись за переднюю луку, шевельнул лошадь. Ласточка встала. Петя посмотрел на компас, закреплённый на правой руке, и тронул Ласточку.

…Рассветало. Молочный туман заливал лощину. Дозорные конники Пухов и Ведерников находились в укрытии на опушке леса. И вдруг они увидели странного всадника, выезжавшего из леса: конь шёл без управления, повод уздечки волочился по земле; чтобы не наступать на повод, конь отвел голову в сторону и шёл как-то боком; всадник лежал грудью на передней луке, прильнув лицом к шее коня и судорожно вцепившись руками в гриву.

Дозорные конники подъехали к странному всаднику и узнали в нём Петра Сердюка. Они подхватили повод и привели Ласточку к штабу.

Шла битва за Сталинград.

Наша транспортная рота находилась на левобережье в блиндажах, вырытых на склоне оврага.

Местность там степная, голая — ни лесочка, ни кусточка.

Старший повозочный ефрейтор Нестеров вёз боеприпасы к берегу реки, на баржу, как вдруг налетел «юнкере» и сразил обоих его коней. Жаль было лошадей, но горевать в бою некогда — надо доставать замену. В это время из колхоза «Победа», Эльтонского района, привели партию верблюдов — подарок фронту. Председатель колхоза Воробьёв сказал командиру дивизии генерал-майору Родионову:

— Гоните вы этих коршунов от Волги-матушки поскорее. А мы уж вас всем обеспечим, чем надо…

Живые подарки распределили по полкам. Но командир транспортной роты гвардии лейтенант Саблин был такой страстный конник, что, кроме лошадей, ничего не признавал. Поэтому-то, когда он увидел двух верблюдов, приведённых Нестеровым, рассердился на старшего повозочного: