Эдуард Пашнев - Девочка и олень

— Не знаю, — искренне ответила девочка. — Иногда жду чего-то. Как будто что-то должно случиться.

— Это ты любовь ждешь, — объяснила Оля. — Ее все ждут.

Ветер, прилетавший с моря, подбрасывал над головами девочек легкую прозрачную штору, которая прохладной тенью скользила по стене. Голова сладко кружилась, как на каруселях. Из отрывочных воспоминаний дня складывалась пестрая картина, заполненная несущимися по кругу лицами. Мелькнул профиль Марата Антоновича, стремительно пронеслась голова медведя, пролетело, развеваясь, как флаг, белое платье Гейлы Пейдж. Оно коснулось лица Нади вместе с прохладной шторой. И замелькали ребята: Ира Перель из Ленинграда, которую сразу прозвали Ира Апрельмай. Рита из Шадринска, мальчишка с едва наметившимися над верхней детской губой усиками. Кажется, Тофик Алиев или Алик Тофиев. А голова все кружилась, кружилась.

Репродуктор в квартире Рощиных висел на кухне. Отец и мать сидели за чистеньким столом и слушали открытие слета. Тут же лежала «Пионерская правда». На первой полосе одним галстуком были повязаны сразу все делегаты и гости III Всесоюзного слета пионеров. Они весело выглядывали из галстука, как из рамы.

А из репродуктора неслась частая дробь барабанов, перемежающаяся с торжественными сигналами горнов. Над стадионом взлетели сотни ракет и рассыпались в репродукторе праздничным треском. Комментатор восторженно описывал зрелище фейерверка, соперничающего с солнцем.

— И Гагарин там, слышишь? — сказал Николай Николаевич.

— Тише, Коля, — попросила жена.

Гагарин сидел на центральной трибуне среди именитых гостей из Москвы. Он был не в своей обычной форме, а в белой рубашке с отложным воротничком и в красном галстуке. И поэтому, пока он сидел с серьезным лицом, Надя его не замечала. А тут он встал и улыбнулся широко и радостно, как на фотографиях, и по этой улыбке Надя его сразу узнала. Она зааплодировала, но не услышала своих аплодисментов, потому что стадион в едином порыве поднялся, и над белыми пилотками ребят заплескались руки, словно огромная стая голубей, стремящаяся взмыть в небо вслед за ракетами.

До приезда в Артек Надя думала, что попадет в такой же пионерский лагерь, как и другие, только чуточку побольше. Она собиралась увидеть пять, шесть, ну, десять спальных корпусов, столовую, площадки для игр. А оказалось, что Артек — это город, состоящий из многих лагерей, что в этом городе есть свой Дворец пионеров, причал для кораблей, киностудия, стадион, верхняя и нижняя дорога с рейсовыми автобусами.

На зеленое футбольное поле выбежала акробатическая группа из Морского лагеря. Они быстро выстроили трехъярусную пирамиду. И Надя увидела, как по спинам и по плечам на самый верх вскарабкалась негритянка. Волосы у нее были заплетены во множество косичек, которые прямыми лучами отходили в разные стороны.

— Девочка-солнце! Девочка-солнце! — пробежал шумок по рядам.

В одной руке девочка держала жезл, похожий на булаву, в другой — кусок стекла, несколько раз ослепительно сверкнувший в ее ладони, пока она карабкалась по пирамиде. Негритянка подняла над головой огромное увеличительное стекло, поймала в него лучи солнца, сфокусировала их в одной точке, и набалдашник булавы задымился и вспыхнул. Жезл превратился в факел, подожженный от самого солнца. Пирамида распалась, и девочка побежала по полю, а потом по беговой дорожке вокруг стадиона, высоко поднимая факел над головой. Ее косички-лучи с маленькими красными бантиками на концах весело подпрыгивали.

Из репродукторов, установленных на стадионе, в квартире Рощиных и по всей стране, летели слова обращения:

ПИОНЕР! ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛ В ЭТОТ ДЕНЬ:

В ПОХОДЕ, НА КОЛХОЗНОМ ПОЛЕ,

ВО ДВОРЕ ИЛИ В ЛАГЕРЕ, —

АРТЕКОВСКИЕ ГОРНЫ ПОЮТ И ДЛЯ ТЕБЯ!

Подхваченная новым порывом, поднявшим стадион, Надя аплодировала девочке-солнцу. Аплодировала вместе с Гагариным, который стоял на противоположной трибуне и тоже радовался красивому зрелищу, синему небу, зеленому полю стадиона.

— Молоток негритоска, да? Во причесочка — закачаешься! — крикнула Оля, близко наклонившись к лицу подруги.

Глаза ее сияли. Надя восторженно кивнула. Она переживала уже знакомое чувство. Первый раз это было на Красной площади, когда ее принимали в пионеры.

Праздник шумно катился от одного события к другому. И вдруг Надя услышала из репродуктора свою фамилию. Старшая пионервожатая, вышедшая к микрофону, установленному у кромки зеленого поля, громко и медленно выкрикивала слова:

— Совет!.. Дружины!.. Артека!.. Рекомендует!.. На пост!.. Президента!.. Юных!.. Друзей!.. Искусства!.. Художницу!.. Надю!.. Рощину!..

Трибуны уходили вверх, а Надя сбегала по ступенькам вниз, провожаемая аплодисментами, которые накатывались на ее плечи, как прибой.

Запыхавшаяся Надя стала рядом с пионервожатой.

— Дружины, встать! Смирно! Флаг юных друзей искусства внести!

Ударили барабаны, вскинулись к небу серебряные трупы. Металл горнов плавился в ослепительной игре солнца, и выковывалась музыка, пронзительная и сладкая. Два мальчика и две девочки несли за четыре конца розовое полотнище с эмблемой клуба. Оно плескалось, надуваемое снизу ветром, а ребята, медленно чеканя шаг, приближались к флагштоку.

— Равнение на флаг!

Флаг медленно поплыл из рук ребят вверх. И все, кто был на стадионе, следили за ним, запрокидывая головы, пока полотнище не достигло самой высокой точки. И вот уже флаг затрепетал на солнце. Надя была в восторге от этого артековского ритуала. Это было единственное место на земле, где флаг с эмблемой палитры и кисти поднимался во славу искусства, как на больших спортивных соревнованиях. И все ему аплодировали, усиливая хлопками ветер.

— Сейчас ты будешь говорить, — предупредила шепотом пионервожатая.

— О чем? — испугалась девочка.

— О себе. Расскажи биографию, про польскую и московскую выставки. И прочтешь президентскую клятву.

Она сунула ей в руку лист бумаги, на котором крупными буквами были напечатаны несколько строк.

Надя не помнила, что говорила, как читала клятву. Ее голос, тысячекратно усиленный микрофоном и динамиками, летел над стадионом, и каждое новое слово немного пугало громкостью и торжественностью.

Она опустила бумажку и хотела бежать через футбольное поле стадиона на свое место. Но пионервожатая поймала Надю за плечи и направила на центральную трибуну, в президиум. Пионеры, стоявшие цепочкой, салютуя, пропустили ее, показали свободное место.