Анвер Бикчентаев - Большой оркестр

Но Фатыма разошлась не на шутку:

— Я не какая-нибудь из романа, я… Она запнулась.

— Знаю, — подтвердил я, чтобы ее успокоить. Однако она ещё пуще расстроилась:

— Ты мне вот что скажи: что вам от меня нужно? Почему вы меня не оставите в покое?!

Никогда я не видел её такой свирепой. Что я мог ответить ей? Я и сам не понимал, почему Ахмадей не может махнуть на неё рукой.

— Подумаешь, какие рыцари нашлись! Тебе стыдно? Молчишь?

— Всё на меня и на меня! — с обидой ответил я. — Поди спроси у Ахмадея! Боишься с ним связываться. Знают — на маленького напирать! А маленький не человек, что ли?

— Где он, твой Ахмадей? — решительно заявила Фатыма. — Веди к нему!

Но мне не пришлось вести её: Ахмадей сам шёл к нам. С первого взгляда я понял, как нехорошо у него на душе… Он даже осунулся.

— Это ты… ты затеял? — накинулась на Ахмадея Фатыма. — Ты придумал дуэль?

— Я, — нерешительно сознался он. — А тебе какое дело?

И тут не успел я моргнуть глазом, как Фатыма развернулась и дала Ахмадею звонкую пощёчину.

«Здорово как! — восхитился я. — Вот это да! Выходит, Фатыма тоже читала про трёх мушкетёров и знает, как вести себя в подобных случаях…»

Теперь Ахмадей, если он верен себе, должен был догнать её и дать сдачи. Я не помнил ни одного случая, чтобы Ахмадей простил обиду… Однако вместо этого Ахмадей схватился за свои непокорные рыжие волосы и медленно опустился на ящик. Чёрт знает, что происходило с этим человеком!

Я не мог больше видеть этого! На моих глазах пал авторитет Ахмадея. Понурив голову, я пошёл прочь от сарая и свернул в укромное место, за гаражом. Подальше от людей.

И тут, за гаражом, неожиданно для себя я застал Зуляйху на месте преступления: на стене мелом она писала моё имя. Потом поставила крест и добавила имя Мани. «Что ещё она вздумала написать?» — ломал я голову, незаметно следя за ней. Но вот Зуляйха провела черту и под ней вывела слово «любовь». Не помню, как я подбежал к ней.

— Ага, попалась! — закричал я, больно дёрнув ее за косу.

По моим расчётам, после такой встряски, любая девчонка должна была с рёвом пуститься наутёк. Но на этот раз я ошибся: Зуляйха осталась на месте.

— Ты чего? — горячился я, размахивая кулаками.

— Я написала правду! — объяснила Зуляйха. — Потому что ты пишешь Мане письма!

— Врёшь! — сказал я. — Ты сама придумала!

— Почитай, если не веришь! — воскликнула она и повела меня в укромное местечко между гаражом и сараями. Там она вынула из стены кирпич и показала мне пачку писем.

Я стал перебирать их. Все они были написаны от моего имени на имя Мани. Сроду я таких писем не писал.

«Тут что-то не так, надо разобраться», — решил я и отправился искать Маню. «Только попадись мне!» — грозился я, заглядывая во все закоулки.

— Откуда эти письма? — крикнул я, наконец поймав Маню на лестнице и не давая ей опомниться.

Маня покраснела и потупила глаза.

— Я сама их писала, — еле вымолвила она.

— Почему ты так сделала?

— Мне завидно стало, — горько вздохнула Маня. — Большие девочки письма получают, а мне никто не пишет. Вот и решила сама…

Я растерянно стоял перед ней, не зная, что сказать. Если бы врала или там хитрила… А то, вижу, писала в безвыходном положении…

— На первый раз прощаю, — сказал я. — Если тебе нужны письма, я не отказываюсь, напишу. Только ты мне скажи, о чём написать. Мне не жалко, — объяснил я, заметив у неё слёзы и растрогавшись. — А сама не смей сочинять! Я не хочу, чтобы надо мной смеялись… и над тобой тоже.

Прошло недели две. Был вечер. На дворе шёл дождь с громом и молнией. Я смотрел в окно, следя за тем, как бегут ручьи и лопаются в лужах пузыри. Вдруг я услышал звонок. Неужели вернулась мама?

Оказалось, что за мной прибежал Яша:

— Пошли, тебя зовёт Ахмадей.

— Куда в такой дождь? — запротестовал я.

— Он ждёт в сарае.

— Я потом приду.

— Нет, сейчас.

Мне стало любопытно, и я пошёл за Яшей.

Меня удивила торжественность, с которой был связан мой вызов. Намокнув под сильным дождём, мы добежали до сарая. Здесь, кроме Ахмадея, никого не было. Он сидел на ящике, который был приспособлен под жильё для собаки, нашей новой любимицы.

— Закрыть дверь? — спросил запыхавшийся Яша.

— На задвижку! — сухо и быстро скомандовал Ахмадей.

Как он изменился! Это был прежний Ахмадей.

Когда закрыли дверь, то стало совсем темно. Только глаза собаки двумя маленькими огоньками блестели около земли. Изредка вспышка молнии озаряла лицо Яши.

— Ты любишь путешествия? — спросил он меня.

— Очень, — ответил я. — Я тогда даже с девчонками согласился!

— Это очень хорошо, — из темноты сказал Ахмадей.

— А вы разве не любите? — поинтересовался я.

— Мы тоже любим… — живо согласился Яша. Однако его перебил Ахмадей:

— Ты пока погоди. Буду говорить я.

— А вы откройте дверь, что же мы в темноте сидим! — попросил я.

— Ты тоже молчи, — предупредил меня Ахмадей. — Мы тут переговорили доверить тебе тайну. Конечно, прошлый раз я узнал, что ты болтун, но что поделаешь — мал ещё! Так что теперь ты сперва должен дать клятву.

Я насторожился.

— Никакой клятвы я не дам, — сказал я.

Из книг я знал, что клятвы никогда не нарушаются. И потом, тогда, под 8 Марта, я уже дал слово, и вышло нехорошо. Я ведь ещё не знал, какую тайну они хотят мне доверить.

— Становись на одно колено! — крикнул Ахмадей. Я заупрямился.

— Пустите меня! Я буду кричать! — сказал я.

— Тебя никто не услышит, — напомнил Яша.

И, как бы подтверждая его слова, над головой раздался гром. Будто по крыше сарая прокатили сто барабанов, больших, как в нашем кинотеатре «Родина». Потом два раза блеснула молния. Я испуганно затрясся.

— Ну, станешь на колено?..

Я всё ещё стоял растерянный и напуганный.

— Съезди ему разок! — приказал Ахмадей.

Я очень не любил, когда меня били. Поэтому я стал на колено.

Ахмадей поднялся с собачьего ящика, положил на мою голову свою мокрую ладонь.

— За мной повторяй слово в слово! — сказал он.

Я кивнул головой, пряча слёзы.

— Над головой гром и молнии, — сказал Ахмадей.

Я за ним повторил эти слова.

— С этой минуты я обладаю тайной путешественников.

— С этой минуты я обладаю тайной путешественников, — повторил я.

— Если я когда-либо или кому-либо выдам эту тайну, то стану ослом сизой масти, длинной змеёй и акулой морской. У меня отсохнет язык и повянут уши, как у чёрной вороны. Отшельник хуже пиратов, и я буду верен своему слову.

Про отшельника и пиратов я не понял, но повторил и это.

После чего Ахмадей сказал:

— Теперь слушай нашу тайну. Мы решили податься за границу! Понял?

— Я не хочу никакой заграницы! — заупрямился я.