Борис Антонов - Концерт для контрабаса с собакой

Солнце поднималось все выше и выше. Дорожка от него сместилась в сторону, ближе к берегу. Время катилось к обеду. Но только не для нас. Космическая кухня потерпела аварию. У нас даже неприкосновенных запасов нет. Крошки хлеба нет. Ничего нет. А рыбу не поймаешь руками. Волей-неволей голодать придется.

Озеро неглубокое. Шест упирался в дно, я плыл все дальше и дальше.

За нависшими над водой кустами показался Алешка. Он стоял на таком же, как у меня островке, и ловко управляя шестом, шел наперерез моему курсу.

— Внимание! — крикнул Алешка. — Приготовиться к стыковке космических кораблей. Я — «Беркут», я — «Беркут»… Вызываю «Чайку». Вызываю «Чайку». Перехожу на прием.

— «Чайка» слышит «Беркута», — подхватил я, — Перехожу на прием.

— «Чайка», — продолжал командовать Алешка, — приготовьте свой корабль для стыковки.

— «Беркут», вас понял, — рапортовал я. — К стыковке готов!

Мы медленно приближались друг к другу. Когда между островками осталась узенькая полоска воды, я протянул Алешке свой шест. Он ухватился за него, напрягся, и наши корабли состыковались. Мы обнялись.

Над озером раздалось громогласное «ура!»

Вот и проведено еще одно удачное испытание. Мы его не планировали. Но время-то не терпит. И так много потеряно из-за моей болезни. С программой подготовки к полету следовало поторапливаться.

Алешка хитро улыбнулся и вынул из кармана горсть крупных ягод.

— Ешь. Ты таких не пробовал. Клюква. Очень полезная ягода! От болезней полезная! От нездоровья!

— А как же испытания? — спросил я.

— Все правильно, — успокоил меня Алешка. — Мы же говорили, что на первой же планете подзаправимся. К тому же, какая же клюква еда? Это… это… — Алешка замахал руками, подыскивая подходящее слово. — Это…

— Витамины, — выручил я его.

— Ага, витамины «А», «Б» и «Ц». Ешь!

Я никогда не ел таких ягод, поэтому не заставил себя долго уговаривать. К тому же страшно хотелось есть. Завтрак я отдал Дику, а сам выпил кружку простокваши да съел пол тарелки маминых листиков.

Клюква была кислой-прекислой. От нее глаза так и лезли на лоб. Да и рот кривился. Все это веселило Алешку, и он даже присел от смеха.

Ну и пусть смеется! Мне-то что? Иногда даже приятно, что над тобой смеются. Люди удовольствие получают. Весельем заряжаются. Настроение у них повышается. Значит, смех на пользу идет.

Вдруг Алешка замолк, распрямился и растерянно посмотрел на меня.

— Смотри!..

Он повернул голову. Я проследил за его взглядом и похолодел.

Опять беда!

Наши корабли расстыковались. Не зря говорят, что смех до добра не доводит. Пока Алешка смеялся, его остров, оказавшись без надзора, сбился с курса. Он уплыл. Уплыл с шестом. Но и это еще полбеды. Он и мой шест прихватил, превратив его в длинный руль.

Мы окинули взглядом свой корабль. Ни сучка, ни палочки! Хоть руками греби!

Мы присели на корточки и стали грести руками.

Остров не двигался.

Остров не поддавался.

— Ясно! — выдохнул Алешка. — За дно зацепились. Со мной уже случалось такое. Ну, ничего. Главное — не паниковать. Сейчас мы его сдвинем… Мы поставим его на правильный курс…

Скинув штаны и майку, Алешка осторожно спустился в воду. Все его тело покрылось гусиной кожей. Вода была не по-летнему холодной.

— Сейчас мы его, — бормотал Алешка, пытаясь сдвинуть остров с места. — Мы его… Ну-ка, пошевелись… По-раскачивай… На другой конец перейди… Вот так веревки!..

— Какие еще веревки? — недоумевал я.

— Водоросли разные… Длинные… Толстые… Крепкие… И лохматые… Зацепились — не оторвешь.

Корабль прочно сидел на мели. А что делают в первую очередь с таким кораблем? В первую очередь освобождают его от лишнего груза. Лишним грузом был я.

Пришлось снять штаны, рубашку и прыгать в воду. Я боялся воды и поэтому прыгнул нерасчетливо. Торопливо, резко. Вода замутилась. Я по колено увяз в иле. Ноги обвили водоросли, длиннющие и лохматущие.

Остров закачался.

Я рванулся к нему, но не смог сделать и шага. На выручку бросился Алешка. Он помог мне освободиться от водорослей и вылезти из ила. Нащупав корягу, я стал на нее и навалился на остров.

Мы поднатужились, поднажали, но все напрасно.

Остров стоял как вкопанный.

Хоть подлезай под него да приподнимай!

И это испробовали. Алешка нырнул и вылез из-под острова совсем как водяной: весь в осоке и водорослях и синий. На шее висела желтая кувшинка, на голове белела лилия.

— Ззззалезай! — выстучал он зубами. — Ззззаболеешь!

Пришлось подчиниться. Я насухо обтерся майкой и стал помогать Алешке с острова.

— Зззнаешь что? — стучал зубами Алешка. — Ты сиди… Я свой корабль догоню… И за тобой…

— А д-д-доплывешь? — отстукал я, прикидывая на глазок расстояние до острова. До него не так-то близко. Но Алешка, размахивая руками, смело поплыл к беглецу.

Мое беспокойство передалось Дику. Он уже не бегал от куста к кусту. Не лаял на весь темный лес. Он стоял у самой кромки берега, вытянув морду и навострив уши, и внимательно следил за пловцом.

Алешка плыл. Все меньше и меньше оставалось до островка. Еще два-три взмаха, и он ухватится за шест. Ухватится, залезет на корабль, и мы спасены!

Испуганно гавкнул Дик.

Я вздрогнул.

Мы увидели, как Алешка беспорядочно замахал руками, закружился на одном месте и, вскрикнув, скрылся под водой. Потом он всплыл, снова вскрикнул и снова исчез. Над озером мелькала его рыжая голова и раздавался испуганный крик.

Я прыгнул в воду. Упругие водоросли цепко обвили мои ноги, мягкое илистое дно засасывало их.

— Алешка, держись! — кричал я нечеловеческим голосом. — Держись, Алешка!.. Дик!.. Дичок! Дикуша!!

Дик бросился в воду. Задрав морду, он быстро поплыл к тонущему Алешке.

— Быстрее, Дик! Быстрее!!!

Я схватился за край своего островка, стараясь выдернуть ноги из ила и освободиться от корней. Ничего не получалось. Я почувствовал, что левую ногу сводит судорогой — вода была очень холодной, видимо, недалеко был родник. Я не сводил глаз с Дика. Он показался из воды и уже вместе с Алешкой плыл к берегу. На берег выбрались с трудом. Алешка отфыркивался и что-то орал, но я не разобрал ни одного слова. Он крикнул еще раз. Голос был глухим и хриплым. Алешка выбился из сил, но все равно беспокоился за меня. Он, наверно, боялся, что я опять простужусь и кричал, чтобы я вылезал из воды. Я сделал последнее отчаянное усилие и с трудом взобрался на остров. Кожа моя покрылась пупырышками, зубы стучали. Я стал размахивать руками, приседать, растирать ноги.

Как теперь добраться до берега? Вот тебе и Робинзон новоявленный.