Борис Антонов - Концерт для контрабаса с собакой

Мама встала, потрогала папино горло и сказала:

— Смотри, горло надо беречь. А ты, Герик, можешь погулять немного. В книге пишут, что занятия предпочтительнее вести на воздухе.

Я бросился к дверям, но мама напомнила про рисование.

Пришлось взять альбом и карандаш.

Я вышел из калитки.

Ничего примечательного рядом с домом не было. Бревна и поленницы я уже рисовал. Сараи да топоры — тоже. Надо что-нибудь поинтереснее найти.

Я побрел вдоль улицы и вдруг повстречался с Вовкой— Вольдемаром. Он важно вышагивал рядом с матерью, выпятив петушиную грудь. Заметив, что Вовка косит в мою сторону, я сделал ему «нос» и скрылся за магазинчиком. Здесь, у груды ящиков, мы лоб в лоб столкнулись с Алешкой.

— Не видел Дика? — выпалил он, переводя дыхание.

— Не-е-е… — протянул я. — Дика не видел, а с киноартистами встречался.

— С какими киноартистами?

Я рассказал про Таратуту-младшего, про то, как он в кино снимался и как в артисты готовится.

Алешка, оказывается, знал его.

— Я хотел с ним подружиться, а он задается. Теперь ясно, почему он нос задирает. Подумаешь, знаменитость! В кино снимался! Вон дядю Петю в кино снимали и по телевизору показывали. На День Победы. Ты думаешь, он зазнался? Как бы не так! Дядю Петю заслуженно в кино снимали. Он воевал. А тут пешком под стол и нате вам — артист. Да что про него говорить, время терять. Испытания проводить надо. Пошли!

— Куда?

— К нам. Погреб не заперт. Папка с мамкой на работе. Чего еще лучше!

Я растерянно посмотрел на альбом.

— Как же быть? Рисовать надо… Развиваться,

— В космосе разовьешься, — заявил Алешка и зашагал вдоль забора.

Я сунул альбом за пояс и пошел вслед за Алексеем.

Мы пробрались во двор, спустились по лесенке вниз и прикрыли за собой тяжелую крышку.

В погребе темно, холодно и сыро. Только один лучик проникал через щель в наш корабль. Я присел на какой-то ящик. Что-то мокрое, скользкое и холодное коснулось моей руки. Я испуганно отдернул ее.

— Ты что? — засмеялся Алешка. — Испугался?

— Ухты, — выдохнул я. — Я думал, лягушка.

— Ну и трус! Нашел кого бояться! Да и не лягушка это, а огурец. Держи. Здесь много их. Целая кадушка.

Острый запах соленых огурцов заполнил весь космический корабль. Аж в носу защекотало.

— Ну что же ты не берешь? — еще раз ткнул мне в руку огурцом Алешка.

— Не хочу. Сам ешь.

Алешка аппетитно захрустел. Мы молча начали выполнять задание. Потом молчанка надоела. Алешка стал рассказывать о космосе:

— Понимаешь, днем воздух защищает землю от горячих солнечных лучей, а ночью тепло бережет. Атмосфера— это как одеяло для Земли. В космосе нет такого одеяла. А теперь представь, воздуха нет, а солнце светит. Что с нами будет?

— Сгорим.

— Яснее ясного, сгорим. И угольков не останется. Чувствуешь, холодает? Значит, в тень попали.

Я действительно стал мерзнуть, но признаваться в этом не хотелось. Еще подумает, что сдрейфил.

Мы опять помолчали, а потом заговорили на самые разные темы, но только не о космосе. Я заметил, что когда говоришь, то забываешь о холоде, и поэтому стал рассказывать Алешке о музыкантах и художниках. Он внимательно слушал меня и очень огорчился, что мои познания в искусстве не так уж велики. Разговаривать стало не о чем.

— Интересно, — сказал я тихо, — скоро мы вылетим на солнечную сторону или нет?

— Скоро, — ответил Алешка и икнул. — Вот, ясное дело. Как поем или попью чего-нибудь холодного, так икаю.

Он пересел на мой ящик.

Еще немного помолчали.

— Наверно, уже солнце село, — проговорил я. — Плохо, часов тут нет. Не знаем, сколько времени летим.

— Тттер-пи, — икнул Алешка. — Космонавтам знаешь какая закалка нужна?

— Ззззна-ю, — икнул я в ответ.

— Ввввот и хорошо, — перездразнил меня Алешка.

Наверху что-то зашебаршило, стукнуло, звякнуло, хихикнуло и умолкло.

Один лучик был и тот погас.

Мы оказались в космической темноте. Только звезд не хватает. Говорят, они там крупные и яркие.

— Алешк…

— А?

— Ты ничего не слышал?

— Ничего. А что?

— Да так. Мне показалось…

— У тебя галицин… галлюцинации… Ну, это когда ничего нет, а ты видишь. В космосе бывает такое.

И все-таки наверху кто-то ходил. Кто-то задраил все щели, а может, и нас.

— Алешк…

— А?

— Мы еще не вылетели на солнечную сторону?

— Пока в тени. От Солнца нас Земля загораживает. Терпи, скоро на солнечной стороне будем, — проикал Алешка.

— А ммможет?..

— Терпи! — отрезал Алешка, плотнее прижимаясь ко мне.

Еще немного поикали.

Не разговаривая.

Молча.

Я потихоньку двигал руками и ногами, сжимал и разжимал пальцы, набирал полную грудь воздуха и задерживал дыхание. Дрожь не проходила.

— Внимание! — торжественно прошептал Алешка.

— Что? — не выдержал я.

— Внимание! — повторил Алешка. — Космический корабль входит в полосу солнечных лучей. Приготовиться к перепаду температур.

Я понял Алешку с полуслова и бросился к лестнице. В темноте загремела какая-то кастрюля, а может, и ведро. Глухо стукнулась бутыль.

Я нащупал ступеньки, поднялся наверх, уперся головой в крышку, поднатужился и нажал на нее. Крышка не поддавалась.

— Алешк… — тихо позвал я. — Люк заклинило.

— Как заклинило? — испуганно прошипел Алешка и надавил рукой на крышку.

Крышка не открывалась. Мы спустились вниз. Присели.

— Главное — сохранять спокойствие! — заявил Алешка. — Нет безвыходных положений. Надо только…

— Надо, надо, надо… — не выдержал я. — Что надо? Не надо было в погреб запираться. Вот что! Не сидели бы тогда взаперти!

— Во-первых, это не погреб, а космический корабль, — начал рассуждать Алешка. — Во-вторых, нас никто не запирал. Просто в аварию влетели. Может, метеорит задел. Может, марсиане пленили.

— На Марсе нет людей, — возразил я. — Пора бы знать!

— Не марсиане, так оранжане.

— Кто? Кто?

— Оранжане. Жители оранжевой планеты, — разъяснил Алешка и добавил — Яснее ясного, оранжане. Они хотят знать, откуда мы прилетели.

— Залезали бы тогда в погреб.

— В какой погреб? — возмутился Алексей, — Это же звездолет.

— Ну, в звездолет пусть залезают. А запирать-то зачем?

— Уж не от страха ли ты дрожишь? — ткнул меня в бок Алешка.

— Конечно, от страха, — усмехнулся я. — Кто знает, что у них на уме? Да и вообще, есть ли у них ум? Может, у них голова транзисторами набита.

Оранжан я не боялся. Просто я давным-давно замерз-перемерз. Да и Алешка зря хорохорится. Зубы как у волка стучат.

— Алешк, а как та планета называется?

— Оранжад.

— Странно. Где-то я слышал такое слово.

— Про Оранжад мало кто знает. А с оранжанами вообще никто не встречался. Может, мы первыми будем.