Михаил Коршунов - Сентябрь + сентябрь

И Тёма пригото­вился долго и нудно говорить про свет в ок­нах, а может быть, и про землю в кульках.

Но Тамара Григорьевна решительным голосом сказала:

— Новиков, замолчи! И Тёма замолк.

А Тамара Григорьевна ещё сказала, что свет в окнах не помешает. Она включила проектор, и ребя­та увидели на обратной стороне экрана, с изнанки, изображение акулы и корабля.

Совсем отчётливо увидели при дневном свете.

Тамара Григорьевна включила проигрыватель, и раздался голос народного артиста. Народный артист начал рассказывать про акулу и про ко­рабль.

Случилось это давно, на военном парусном ко­рабле. Плыли на нём два мальчика. Один из них был сыном старого артиллериста, который тоже плыл на корабле.

Пластинка изредка тихонько гудела, щёлка­ла — посылала сигнал, — и в этот момент Тамара Григорьевна передвигала плёнку в аппарате. На экране появлялась новая картинка, и то, что гово­рил артист, совпадало с изображением.

Настоящее звуковое кино.

Очень интересно было сидеть на таком уроке: слушаешь и видишь всё. Никто из ребят не разго­варивал, не вертелся, не шумел.

Артист рассказывал, как два мальчика не захо­тели купаться в спущенном на воду парусе (чтобы получилась купальня), а поплыли в открытый океан наперегонки.

И на экране видны были эти два мальчика и па­рус-купальня. И как вдруг неожиданно показалась акула. Замелькал среди волн её высокий острый плавник.

Народный артист испуганно закричал: «Акула! Акула!»

Потому что так закричали матросы на корабле. И старый артиллерист закричал. Он громче всех: ведь один из мальчиков был его сыном.

У Лили — мороз по коже, глаза широко раскры­ты. Она словно и дышать перестала — ни вдоха, ни выдоха.

И Галя замерла, и Петя замер. И Серёжа, и Ко­ля. Все ребята замерли… Сидят не дышат. Что же будет дальше?

— Тамара Григорьевна, скорее показывайте!

Тихий сигнал, щелчок на пластинке, и Тамара Григорьевна передвинула плёнку. Ведь прежде сигнала передвигать нельзя: текст не совпадёт с рисунком.

Мальчики в океане испугались. Так же, как 1-й «А» испугался. Ничуть не меньше. Акула всё ближе.

На корабле матросы кричат, волнуются. Как по­мочь мальчикам? Никто не знает.

Тихий щелчок. Тамара Григорьевна передвинула плёнку.

…Старый артиллерист бежит к пушке, повора­чивает её, прицеливается в акулу.

…Схватил фитиль. Поднёс его к пушке. Выстрел!

Что же будет? Попадёт он в акулу или нет? Акула плывёт быстро среди волн.

…Старый артиллерист закрыл руками лицо, ему страшно взглянуть — он может не убить акулу, а убить собственного сына.

Тихий щелчок. Плёнка передвинута.

…На корабле все ликуют. Артиллерист опустил руки и глянул в океан — на волнах колыхалась акула брюхом кверху.

Плёнка кончилась, и пластинка кончилась. Ре­бята сидели не шелохнувшись.

Тамара Григорьевна спросила их, как рассказ— понравился или нет?

И только тогда ребята очнулись. Зашумели, на­чали пересказывать друг другу то, что они видели и про что слышали.

Пересказывают, шумят. А Тёма (вроде тихонько щёлкнула пластинка) спросил у Тамары Гри­горьевны:

— Разрешите, я буду киномехаником, буду плёнку передвигать?

Тут многие опомнились. Хитрец Новиков! Должность решил себе отхватить! Серёжа закричал:

— Тамара Григорьевна! Он шею с ушами прове­ряет! Он санитар. Он сам тогда на собрании высту­пил. Я буду механиком!

— Нет! Я буду механиком! — закричал Петя.

— Я буду!

— Я!

— Я!

Каждый кричал. Каждый забыл про свои ста­рые должности и хотел быть механиком. Кричали, спорили и при этом тянули вверх руки — просили у Тамары Григорьевны слова.

А Тёма опять (вроде пластинка щёлкнула) сказал:

— Тогда я буду проигрыватель крутить.

Тут опять класс впал в ярость: Тёма Новиков захватывает технические средства! Этот кошелёк на верёвочке! Если не плёнку, то пластинку тре­бует. Каждый желает крутить пластинку тоже.

Вот!

Поэтому каждый опять кричал, спорил и тянул вверх руку — просил у Тамары Григорьевны слова. Тамара Григорьевна еле-еле всех успокоила. Сказа­ла, что все по очереди будут ей помогать управлять проектором и крутить пластинку.

А на перемене, когда Первыш встретился с Ревякиным и рассказал ему, что у них на уроке чтения были технические средства и что скоро появятся ещё телевизор, магнитофон и другие машины, Ревякин улыбнулся и сказал:

— Устарело.

— Что устарело? — не понял Первыш.

— Всё это. Каменный век.

Про каменный век Ревякин сказал потому, что недавно в классе писал сочинение «Люди каменно­го века». И теперь всё подробно знал про каменный век и даже про то, что мужчины тогда украшали себя больше, чем женщины.

— Скоро будем учиться во сне, — сказал Ре­вякин.

— Как — во сне? — растерялся Первыш.

— А так, спишь на уроке и учишься. Автомати­чески.

Первыш был сражён — спишь на уроке и учишься!

Значит, напрасно боролись за новые должности. Кричали, ругались, писали директорский диктант. Значит, кто зевает сейчас на уроках, будет первым учеником!..

И никакого позора на весь мир!

— Определённо будет, — сказал Ревякин. — Ав­томатически будет.

И тут вдруг Первыш подумал, а чего он, соб­ственно, удивляется — он сам недавно уснул дирек­тором завода.

Глава 12

Из цветной бумаги и картона по чертежам-раз­вёрткам были изготовлены различные фонарики, коробочки, светофоры, гирлянды, маленькие скво­речники и маленькие почтовые ящики.

И всё это наяву, а не во сне.

Лучшие работы Тамара Григорьевна выстави­ла в классе у доски, чтобы весь класс видел, а по­том выставила и в зале, чтобы уже вся школа ви­дела.

Это не грязные тетради с двойками, поэтому было приятно видеть их наяву.

Авторы лучших работ старались быть где-ни­будь поблизости, чтобы слушать, что говорят вос­торженные зрители в отношении скворечников и почтовых ящиков.

Знакомство первоклассников со скворечника­ми и почтовыми ящиками имело особое значение. Про особое значение сказал Валентин Василье­вич.

Весна уже почти рядом. Зайчики от металлических колпачков становятся на потолке всё ярче и ярче. Скоро прилетят скворцы. Значит, надо знать, что такое скворечник. Ведь по чертежу-развёртке можно построить скворечник не только маленький, игрушечный, но и большой, настоящий. Надо опре­делить только масштаб.

Знакомство с почтовым ящиком привело к зна­комству с письмом: ребята научились писать на конвертах почтовые адреса и, главное, научились писать письма.

А писать письма им надо уметь, потому что в других городах — в Рязани, Торжке или в селе Медном, — там тоже ребята-первоклассники нача­ли заниматься по новой программе, начали зани­маться математикой и конструированием.