Карен Маккомби - Фрэнки, Персик и я

— Два, если можно, — смущенно улыбнулась я, опускаясь на ближайший стул.

Мама поставила принесенные мною цветы наперстянки в свою любимую высокую стеклянную вазу. Я сразу это заметила, хотя вряд ли можно было не заметить такие длинные стебли.

Кстати, о том, что нельзя не заметить...

— А где Джейк и Джейми?

— В виде исключения я разрешила им поспать. Здорово, правда? — улыбнулась мама, как будто радуясь, что наконец-то сможет позавтракать, пользуясь ножом и вилкой, а не хватая на ходу кусок тоста между кормлениями, мытьем и укрощением близнецов. — Вот тебе твоя открытка!

На открытке, которую через стол протянула мне мама, я увидела портрет королевы, на котором кто-то синими чернилами пририсовал усы и подвел глаза так, что она стала косоглазой.

— Фрэнки! — просияла я, сразу же узнав ее почерк.

«Большой привет из Лондона! Не могу дождаться пятницы. Девочки из Кентиш-Таун против Портбея. Ууррра! Фрэнки».

— Как мило с ее стороны, правда? — сказала мама, наверное имея в виду, что со стороны Фрэнки было очень мило послать мне почтовую открытку, а не разрисовывать бабушку принца Уильяма.

— Ага, конечно, — просияла я, немедленно простив Фрэнки ее молчание.

В конце концов, что такое несколько тоскливых дней в сравнении с целой жизнью, когда она была моей лучшей подругой?

— Да, Стелла, у нас с мамой выдалась свободная минутка, и мы хотели бы поговорить с тобой, — сказал папа, ставя передо мной тарелку с яичницей, беконом и бобами.

У меня сразу же пропал аппетит. Ох-хо... Что же меня ждет? Неужели лекция о моем отношении к ним?

— Стелла, папа вчера вечером пытался сказать тебе, что мы понимаем, как болезненно ты переживаешь этот переезд, — начала мама, — и мы не так уж много можем сделать, чтобы ты почувствовала себя здесь как дома — это просто случится, когда случится.

Я физически ощутила, что сейчас начну заикаться, так что решила промолчать.

— Однако есть одна вещь, которую мы в состоянии сделать, — вмешался папа интригующе. — Мы знаем, что тебя раздражает, когда близнецы без всяких затруднений проникают в твою комнату. Вчера, когда я рылся во флигеле, я нашел вот это...

Я не могла понять, что именно он мне протягивал, потому что чувствовала неловкость и смущение, почти такое же, как на уроках немецкого, когда учительница просила меня объяснить, что такое дательный падеж.

— Это старинные задвижки, — объяснила мама, указывая на две одинаковые ржавые резные железяки. — Они сделаны из латуни, и, если их почистить и отполировать, они будут замечательно выглядеть.

От смущения я все еще не могла понять, куда клонят мои родичи.

— Мы отдаем двери на реставрацию, — заговорил папа, — и, как только их вернут обратно, я привинчу эти задвижки на двери твоей комнаты достаточно высоко, чтобы близнецы не могли их открыть.

Наконец-то до меня дошло! Значит, они понимают, что мне нужен свой собственный угол! Я бы тут же бросилась им на шею, если бы не помнила, что именно они ответственны за мой переезд из Лондона.

— А теперь сообщи ей другую новость, Энди! — внезапно проговорила мама.

— Ах да! Мы подумали, что пока все это не сделано, у тебя должно быть безопасное место, где ты сможешь хранить все свои сокровища и рисовальные принадлежности.

— И мы подумали о садовом домике!

Я посмотрела на их улыбающиеся лица. Наверное, они решили, что я от удивления язык проглотила. А я думала: «Ах вот как, вы ждете, что я все время буду торчать там в компании пауков и мокриц?»

Внезапно я поняла, как чувствовала себя Золушка.

— Мы можем выбросить весь мусор. Дверь домика закрывается на крючок и щеколду, которые привинчены слишком высоко для Джейка и Джейми, — с энтузиазмом произнес папа. — Там есть даже электричество — я ввернул новую лампочку!

— Внутри мы все вымоем и вычистим, так что будет полный блеск! — Это уже вмешалась мама.

Так, ну что ж, значит, я уже не Золушка. Может быть, иметь этот чулан в качестве убежища не так уж и плохо. В конце концов, раньше там была чья-то художественная студия, теперь она станет моей. На полках я могу хранить принадлежности для рисования, могу развесить на стенах карикатуры и...

«Мииииии-аааааа-уууууу!» — раздался сверху молящий о помощи кошачий вопль.

В ту же секунду, пока мы втроем обменивались недоуменными взглядами, с верхнего этажа раздался еще один ужасный, леденящий душу вопль:

— Хей-хей-хи-ии!

О боже, близнецы опять на тропе войны...

Я нашла спрятанные сокровища.

Они были похоронены под толстым слоем пыли и паутины, но все равно это были настоящие сокровища. Мой улов состоял из: покрытой бугорками бутылки с надписью «Имбирное пиво»; ржавой коробки с наполовину использованными акварельными красками; оправленного в серебро зеркала с таким большим количеством пятен на поверхности, что их было больше, чем самого зеркала; хорошенькой, со щербинками чашки с орнаментом из роз; нескольких старинных жестянок из-под чая и конфет (в них лежали гвозди и шурупы, которые я выбросила) и маленькой деревянной коробочки с инициалами Э. и Г., аккуратно вырезанными на крышке (в ней лежала облупленная позолоченная металлическая пуговица, которую я сохранила).

Теперь они стояли на заново вымытых и вытертых полках вместе со всеми моими принадлежностями для рисования и фотографией в рамке дедушки и бабушки Стэнсфилд, сделанной в прошлое Рождество (на головах у них были дурацкие бумажные колпаки), а также фотографией Наны Джонс, сделанной в конце шестидесятых (с большим количеством косметики и жесткой от лака высокой прической соломенно-желтых волос).

— Да здесь просто великолепно! — сказала мама, появляясь в дверях садового домика.

Одну руку она засунула за ремень джинсов, а второй держала банку из-под джема с букетом душистого горошка и кудрявых листьев папоротника, которые она, должно быть, нарвала в саду.

— Да, неплохо, — согласилась я, оглядываясь на результаты пяти с половиной часов уборки и испытывая удовлетворение и гордость за себя — и папу, конечно.

Игнорируя необходимую работу в доме, он все время помогал мне, совершив бесконечное число рейсов к мусорному контейнеру и обратно с ржавыми садовыми инструментами и другим старым хламом. Я производила сортировку и чистку обнаруженных сокровищ, а мама обеспечивала бесперебойное снабжение нас ведрами с горячей мыльной водой, при этом еще успевая ускользнуть от посягательств близнецов.

— Отличный рисунок! — рассмеявшись, она шумно плюхнула банку с цветами на деревянный стол, как раз около моей осторожно уложенной коллекции ракушек с берега (тех, которые еще не разбились).

Она посмотрела на карикатуру старой леди, которую я встретила в понедельник. Я прикнопила рисунок к пробковой доске рядом с портретами Нейши и Лорен.