Адам Багдай - 0:1 в первом тайме

Жемчужинка продолжал стоять в растерянности, когда внезапно услышал пронзительный звон железного рельса.

Это Манджаро подавал сигнал, что пора идти на поле. Жемчужинка бросил осторожный взгляд на храпящего отца, потом — на дверь. Будь что будет, придется оставить старика. Не за тем не спал он полночи, раздумывая о сегодняшнем матче, чтобы сейчас опоздать.

Он взялся уже было за ручку двери, как вдруг услышал сиплый голос:

— Ты… куда?

— На матч, папа. — Мальчик остановился в растерянности. — Ведь я тебе говорил: у нас сегодня матч.

Отец посмотрел на него осовелыми, мутными глазами. Он с трудом поднялся и, покачиваясь, уселся на краю скрипучей кровати.

— На матч… Какой матч?

— Я говорил уже… с «Ураганом». — Мальчик умоляюще посмотрел на отца.

— Ни на какой матч ты не пойдешь, — пробормотал отец, ероша пальцами волосы. — Я тебе уже давно обещал, что мы отправимся сегодня с тобой кататься на карусели.

— Так это же вечером, папа.

— Не вечером, а сейчас, — повторил отец с настойчивостью пьяного.

Он вытянул руки, собираясь обнять сына, но Жемчужинка, испуганно взглянув на отца, отодвинулся.

— Папа, меня ребята ждут! — почти выкрикнул он.

Как бы в ответ на эти слова, на лестничной клетке

снова раздался звон рельса. На этот раз он звучал настойчиво, как сигнал тревоги.

— Мы на карусель пойдем, сынок. Будешь себе кататься, сколько захочешь. Пускай не говорят, что у тебя плохой отец.

— Но, папа, я стою в воротах, никто не может меня заменить.

— Значит, ты не хочешь пойти с родным отцом?

— Хочу, но только позже, вечером…

— Отец для тебя ничего не значит? Тебе лучше с друзьями, с этим Фелеком, да?

— Нет, папа, но матч очень ответственный. Мы всю неделю тренировались, а сейчас…

— Значит, матч тебе важнее! — рявкнул отец голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Мальчик забился в закуток между шкафом и дверью. Его бледное лицо искривилось гримасой плача. Губы дрожали, глаза тревожно бегали.

— Папа, пусти меня, — прошептал он, — это действительно важный матч. Я сразу же вернусь. Я вратарь.

Отец с трудом поднялся и, шатаясь, приблизился к мальчику:

— Если не хочешь идти с отцом, то никуда не пойдешь… никуда, понял?

На лестнице в третий раз прозвенел рельс! Отец качнулся к двери. Он распахнул ее так сильно, что ветром сдуло со стола бумагу.

— Богусь никуда не пойдет! Слышите, щенки? — крикнул он в темную пропасть лестницы. — Убирайтесь отсюда, пока целы!

Жемчужинка вспотевшими руками закрыл лицо. Он слышал быстрые шаги сбегающих по лестнице ребят, насмешливый, спокойный голос Чека:

— Ладно, ладно, пан Альбиновский, только не надо так громко — мы ведь не глухие. И советуем вам хорошенько проспаться.

Жемчужинка тихо всхлипывал.

«Какой стыд! Какой стыд!» — повторял он про себя. Он предпочел бы, чтобы отец его выпорол, а не подымал крик на лестнице. Как сможет он теперь встретиться с друзьями, смотреть им в глаза! Неужели отец не понимает этого? Неужели ему нравится подвергать сына унижениям?

Хлопнула дверь, и Жемчужинка понял, что отец направляется к нему. Он снова почувствовал резкий, невыносимый запах водки. Сжавшись, мальчик ждал внезапного удара. Но отец только погладил его по голове.

— Ну, не плачь. Пойдешь с отцом на карусель, — услышал он пьяное бормотание.

Чувство обиды и унижения сменилось вдруг резкой вспышкой гнева. Оттолкнув руку отца, Жемчужинка закричал, глядя на него полными слез глазами:

— Не хочу я на карусель, не хочу на матч, никуда я не пойду!

— Ребята, мы должны выиграть во что бы то ни стало! — Игнась Парадовский сказал это с такой убежденностью, что к нему повернулись все головы.

Ведь он высказал самую заветную мечту. Выиграть у «Урагана»! Да, это был бы настоящий успех для новой команды. Задача эта была, однако, нелегкой. Ребята с Окоповой были не только старше и выше ростом, но и опытнее. Они уже давно выигрывали на своей улице все матчи и пользовались репутацией лучших футболистов. Скумбрия и Королевич прославились на всю Волю как опасные и результативные нападающие. По всему выходило, что в первом матче победителем должен выйти «Ураган».

И все-таки в сердце каждого молодого футболиста из «Сиренки» теплилась надежда. «В футболе всякое бывает, — размышляли ребята, — а Манджаро, Чек и Тадек Пухальский тоже играть умеют». Ничего удивительного, что по мере приближения матча напряжение росло, как ртутный столбик в термометре.

— Мы должны выиграть! — повторил Игнась, глядя на товарищей горящими глазами.

— Без вратаря? — вмешался всегда недовольный Тадек Пухальский.

— Жемчужинка еще может прийти, — заметил серьезный капитан команды.

На нем лежала главная ответственность за результат матча, поэтому неудивительно, что его больше всех беспокоило отсутствие маленького вратаря.

— И говорить не о чем! — Чек безнадежно махнул рукой. — Ты что, не видел, что его старик снова под мухой?

— Ничего страшного, — отозвался Кшись Слонецкий. — Олек Колпик тоже умеет стоять в воротах.

— Э, братец, это совсем не то, что Жемчужинка! — В голосе Чека прозвучала нотка подлинного восхищения маленьким вратарем.

— Ничего не поделаешь, — прервал дискуссию Манджаро. — Нельзя расклеиваться. Подождем еще немного и, если Жемчужинка не придет, поставим резервного.

Сказав это, он заботливым хозяйским взглядом окинул поле. Все уже было в порядке: мусор и кирпич убраны, линии аутов и вратарские площадки обозначены известкой, ворота соорудили из столбиков кирпичей, а в проломе стены — единственном входе, ведущем на этот «стадион», — поставили кассу — маленький столик и стул. Одним словом, подготовка к матчу была проведена образцово, теперь оставалось только дожидаться зрителей и противников. Подготовкой команды капитан «Сиренки» тоже был доволен. Но, кроме отсутствия вратаря, его беспокоило еще одно: откуда Чек раздобыл та» кой прекрасный мяч? Поэтому, отозвав казначея в сторону, он спросил:

— Манюсь, скажи правду, где ты достал этот мяч?

Минутное замешательство отразилось на лукавом лице Чека.

— Как это — где? — вспылил он. — Организовал, и все!

— «Организовал»! Но такой прекрасный мяч должен стоить, пожалуй, сотни три.

Манюсь пренебрежительно скривил губы:

— Пожалуй, побольше.

— Ну, так где же?

Манюсь хитро подмигнул:

— О чем ты так беспокоишься? Пусть у тебя голова не болит. Организовал, и все. Может, ты предпочитаешь играть тряпичным мячом?

Манджаро положил руку ему на плечо:

— Слушай, Манюсь, смотри, как бы нам не засыпаться. Я знаю, у тебя иногда кое-что прилипает к рукам. Наша «Сиренка» молодой клуб и должна быть чистой, как стеклышко.