Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

— Значит, договорились? Ждать у меня нет времени.

— Дай подумать…

— Что ж, думай. Моторка не спичка… Да, еще забыл. Может, вместе со мной за море? К муженьку любимому? Ха!

— Времени сколько?

— Скоро девять… Туман. К вечеру еще гуще будет… Так что ехать нужно сегодня. Иди!

Ромка метнулся обратно на рундук. Укрылся с головой.

— Спит? — еще раз спросил хриплый.

— Спит.

— Так ты думай…

Скайзгрис прошел к столу. Стал есть. А Ромке почему-то совсем не хотелось. И мама не притронулась к еде. Села возле сына на рундук, подперла голову руками.

Так прошло много времени. Ромке показалось, час, а может, и больше. Он по-прежнему делал вид, что спит. Но едва Скайзгрис вышел из рубки, Ромка поднял голову.

— Иди к пограничникам. Не сомневайся! — горячо зашептал он.

— А я и не сомневаюсь… — у мамы почему-то захрипел голос. — А если…

— Если, если! — перебил ее Ромка. — Бандит, шпион, а ты — если!

— Это страшный человек…

— И пусть! Пусть! Я — пионер. Ты тоже у меня, клянусь головой осьминога, сознательная. Иди!

Мать привлекла к себе Ромку.

— У Скайзгриса зажигалка твоего отца, — сказала она глухо. — Все остальное он выдумал, чтобы принудить меня… Отец ненавидел его.

— Знаю, — горячо выдохнул Ромка.

— Что бы ни случилось, помни: мы должны рассчитаться со Скайзгрисом за все… — Она все крепче прижимала к себе сына. — Будь осторожен… Этот бандит на все способен… А я уж быстренько… Быстренько…

— Скажи про дядю Балиса. Разыщи Гражину Буткуте. Она все знает, — торопился Ромка.

Вошел Скайзгрис.

— Ну?!

— Хорошо, — поднялась женщина. — Сделаю.

— Вот и порядок. Полный порядок. Мальчик, попрощайся с мамой до вечера. Мы с тобой будем ее очень ждать. Скажи ей, чтоб не задерживалась и со знакомыми не болтала. Ха!

Вдруг сверху раздалось пять гулких ударов. Два длинных, короткий, короткий и снова длинный. Били железом о железо.

— Сидеть тихо! Ни звука! — зашипел Скайзгрис. — Это мне сигналят… Прется среди бела дня, старый дурак!

Бандит с силой захлопнул за собой двери…

Утром густой туман запеленал поселок в пухлое сырое одеяло. В нем утонули дома и деревья. Близкое стало далеким; люди выныривали так неожиданно, что едва не сталкивались друг с другом: машины, включив фары, с трудом пробивались сквозь молочную мглу. Дождя не было. Но одежда быстро тяжелела, покрываясь множеством крошечных капелек воды.

Гражина несколько раз выходила во двор посмотреть, не рассеивается ли туман. Но он был по-прежнему густ. Досадно… Сколько дней стояла хорошая погода, а тут, когда нужно вывешивать на сушку белье, такая сырость. И моря сегодня она почти не видела. У самых ног оно сливалось с опустившимся на землю небом.

Отец ушел в затон, но уже через час вернулся домой. Дядя Робертас запретил выход в море. В другой раз девочка была бы очень рада возможности провести целый день с отцом. Ведь это случается редко, а они так любят бывать вместе.

— В «морской бой»? — спросил отец, входя в комнату. Они могли часами заниматься этой немудреной игрой. Усаживались в противоположных углах дивана и начинали сражение, уничтожая на бумажных морях дредноуты и крейсеры, миноносцы и подводные лодки.

Гражина взглянула на будильник. Десять часов. А Ромки все нет.

— Я… я… я… договорилась с девочками.

— Куда это собралась в такую погодку?

Гражина никогда не врала отцу. Как-то не получалось. В то же время ей ничего не стоило рассказать самую невероятную небылицу матери.

— Купаться… В школу… На репетицию, — невнятно бормочет Гражина.

— Ладно уж, ладно. Не оправдывайся, — добродушно пробасил отец. — Выросла, тайны появились.

— Да я…

— Ладно, говорю. Раз обещала — иди.

— Я постараюсь быстро вернуться, — Гражина сообразила, что в любой момент может появиться Ромка, которого отец вряд ли примет за девочку. Нужно перехватить его на улице.

— Беги, беги, дочка.

Молочно-серая пелена начиналась сразу за порогом. Гражина нырнула было в нее, но тут же возвратилась обратно, боясь разминуться с Ромкой в тумане. Посидела на большом камне у порога, перебралась на скамейку под окна. А Ромка не шел. Не шел, когда нужно возможно быстрее рассказать о фашисте пограничникам. Гражина очень жалела, что вчера не настояла сделать это. Но Ромка был какой-то странный, и голос у него дрожал от волнения.

Гражина осторожно заглянула через окно в комнату. Отец лежал на диване и читал. Часы показывали одиннадцать. Где же Ромка? Что могло задержать человека, когда у него такое сверхважное дело?

Хорошо еще, если Вацис не заметил, что в его отсутствие кто-то побывал на катере. А если заметил?! Гражина вспомнила горку густо смазанных патронов в тумбочке. Страшно подумать: что ни патрон, то смерть, что ни патрон, то смерть. Нет, ждать больше нельзя, надо бежать к Ромке!

Двери Ромкиного дома были приотворены. Гражина постучала. Никто не ответил. Еще. В ответ снова тишина. Тогда она забарабанила кулаками. Тихо.

В прихожей горит свет. Гражина стучится еще раз — в двери, ведущие в комнаты. Ни звука. Она решительно берется за ручку.

Вид большой комнаты сразу настораживает ее. Во все свои лампы светит над неубранным столом люстра. Две тарелки с супом. Одна — полная, в другой — на донышке. Тут же кастрюли, хлеб. Кажется, что хозяева оставляли свой лом второпях, словно им грозила какая-то опасность. Больше всего Гражину поразила сияющая как ни в чем не бывало люстра. Швырнуть бы в нее камнем, чтоб с жалобным стоном звякнуло и разлетелось вдребезги ее стеклянное равнодушие.

Но не всегда делаешь то, что хочется. Гражина погасила всюду свет, плотно прикрыла двери. Что-то случилось! Но что? Ужасная мысль приходит ей в голову. Вацис видел, как ходили они на корабельное кладбище. Выследил Ромку и ночью расправился с ним и его матерью!

Скорее! Скорее на рыбную базу! Может, ее опасения напрасны? Может, Ромкина мать сейчас рассеет их?

На базе Ромкиной матери не оказалось. Женщины из коптильного цеха сказали Гражине, что сегодня их заведующая впервые за много лет не вышла на работу, что вечером нужно будет проведать ее. Они говорили еще что-то, но девочка ничего больше не слышала. Прислонившись к стене, она видела комнату, в которой одиноко горела пятирожковая люстра.

Потом все понеслось вокруг с такой быстротой, что способность соображать возвратилась к Гражине лишь на погранзаставе. Здесь ее приход вызвал порядочный переполох. Судите сами. Мимо часового вьюном проскальзывает девочка и, не обращая внимания на окрики, пересекает двор. Вышедший из здания караульный начальник пытается выяснить причину такой поспешности. Но Гражина заявляет ему, что намерена говорить только с самым главным командиром. И больше ни с кем!