Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

В это время из купе вышел «педагогика». И, конечно, сразу ко мне. Тоже друг нашелся.

— Ну, ежик, как мы себя чувствуем?

Я даже не понял сразу, что это он ко мне обращается. Поэтому ничего не ответил. А «педагогика», заметив у меня новый значок, так и впился в него. Он еще прежде всем рассказывал, что дома у него специальная витрина со значками и что по Дунаю он едет главным образом для того, чтобы пополнить свою коллекцию.

— Где взял? Кто дал?

И тут я, как говорит моя бабуля, «поплыл по морям-океанам».

— Лично подарил наш главный интуристовский начальник.

— Тебе?

— Мне!

— Хм!

— Таких значков всего сто штук выпущено, — подлил я масла в огонь.

— Ну?!

— Точно-точно. Дают их только самым заслуженным работникам «Интуриста». Кто пятьдесят туристских групп свезет за границу, тот и получает. Да я теперь за этот значок у главного коллекционера города десять, а то и пятнадцать на выбор получу.

Ох, как разгорелись глаза у «педагогики»!

— А что такое «Круиз»? — спросил он.

— Не знаете?

— Нет…

— Так это же проще простого.

— Скажи, пожалуйста.

Если бы вы видели меня в этот момент, то наверняка поняли, какое наслаждение испытывал я, расправляясь с «педагогикой».

— Даю по буквам. «К» — квалифицированный. «Р» — работник. «У» — управление. «И» — «Интурист». «З» — заграница, — не моргнув глазом отбарабанил я. Расшифровку первых букв на ходу придумал!

— Значит, «Квалифицированный работник управления «Интуриста» за границей»… Тонко, тонко задумано… Заметил, как красиво звучат первые буквы — «Круиз», «Круиз»…

— Ага.

— Может, у него еще такой значок есть?

— Что вы!

— Меняемся? Я тебе за «Круиз», — «педагогике» очень нравилось это слово, — тоже пятнадцать любых значков дам.

— Пятнадцать?

— Пятнадцать!

— Мало.

— Ладно. Сразу пятнадцать, а еще пять, когда возвратимся домой… По рукам?

— Пусть уж…

«Педагогика» выгреб из кармана пиджака огромнейшую горсть значков. У меня аж глаза разгорелись. Отдал ему круизовский флажок и стал выуживать из горсти самые красивые значки. Один, два… пять… восемь… Когда подобрал пятнадцатый, к нам подошел староста. Ну… и вручил «педагогике» точно такой же значок, какой дал раньше мне. Ему выдали их для каждого туриста. Даже с запасом.

— Что э-т-о? — поперхнулся «педагогика». Если правда, что глаза у человека могут лезть на лоб, то они очутились у него на затылке. Я же быстренько состроил самую невинную физиономию: мол, знать не знаю, ведать не ведаю.

— Специальный интуристский значок для тех, кто путешествует по воде, — ответил староста.

— Для всех?

— Конечно! — удивленно посмотрел на него староста, не понимая, почему вдруг так разволновался этот всегда спокойный человек.

Потом староста обратился ко мне:

— Узнал, что такое «Круиз»…

— Ну?! — голос «педагогики» налился медью. Я оглянулся. Коридор был пуст — путь для отступления свободен. Значки на всякий случай сунул в карман.

— Слово это обозначает «путешествие по воде»…

— А «Квалифицированный работник управления «Инту…» — двинулся в мою сторону «педагогика».

Но только он меня и видел. Я улизнул в соседний вагон. Думаете, наверно, радовался во всю мочь. Еще бы! Так отомстить! Ничего подобного. Не очень красиво у меня с «педагогикой» получилось. И я решил так: пожалуется отцу — значки не отдам, извиняться не стану, промолчит — покаюсь, объясню, что бывают у меня моменты, когда вру без остановки, или, как говорит бабуля, «плыву по морям-океанам». И все же он будет теперь знать, что с Павликом Ливановым шутки плохи.

В вагоне, куда я попал, ехали ленинградцы и москвичи. Да, совсем забыл рассказать, что на теплоходе, которым мы поедем по Дунаю, будут туристы чуть ли не со всего Советского Союза. Даже сахалинцы! Они уже ждут нас в Будапеште. Интересно! На одном корабле — целая страна…

Поезд наш шел очень быстро. Так быстро, что меня, например, то и дело швыряло на стенки. Как в настоящий шторм. Некоторых туристов даже укачало. Конечно, женщин. Мы, мужчины, держались стойко. На остановках венгры весело махали нам руками и кричали «ждрастуй!».

Честно говоря, я очень скоро забыл о «педагогике». Нужно же было выяснить, наконец, что означают здесь огромные цифры на вагонах. И откуда только берутся эти вопросы? Мне иногда кажется, что кругом их — как мух. Не успеваешь отогнать одну — садится другая. И так без конца и без начала. Как сказка про белого бычка или песенка про двенадцать негритят, которые пошли купаться в море. Не жизнь, а сплошное «что» и «почему». И нужно найти ответ. Конечно, я понимаю, что это совсем не обязательно. Но иначе не могу.

Проводников на весь поезд оказалось только двое. Старшим был краснощекий мужчина средних лет. Он все время расправлял пушистые усы и широко улыбался. Чему? Наверное, солнцу, которое палило изо всех сил. А может, ему нравилось везти советских туристов? В общем он так улыбался, что, глядя на него, невольно улыбались все. Как под гипнозом.

Я тоже улыбался и никак не мог объяснить проводнику, что мне от него надо. По-венгерски я, сами понимаете, ни гугу. Он же — всего два слова по-русски: «Хорошо» и «Давай-давай!» Пришлось дожидаться остановки. Вышли мы с ним на перрон. Я подошел к вагону и рядом с цифрами на его стенках вывел пальцем вопросительные знаки.

— Хорошо! Хорошо! — шире широкого расплылся в улыбке проводник.

И у меня сразу рот пополз до ушей. Стоим и улыбаемся. А вокруг вокзальный гомон. Станция большая. Дебрецен — третий по величине город Венгрии.

Я еще раз нарисовал вопросительные знаки.

— Давай! Давай! — одобрил проводник.

Вот досада!

Помощь явилась нежданно-негаданно. К нам подошел паренек постарше меня. А ростом только чуть-чуть выше. Волосы черные, брови черные, лицо и то загоревшее до черноты. Заговорил со мной по-русски. Не очень чисто, но понятно.

— Первый, второй, третий классы, — объяснил он значение цифр на стенках вагонов. — Первый — люкс, прима; второй — немного плохо; третий — совсем плохо.

— Спасибо, друг!

— Иштван, — представился он и тут же, схватив меня за руку, стремительно потянул в вагон. И вовремя. Паровозы не дают здесь гудков. Трогаются без предупреждения, сразу набирая скорость.

Иштван живет в Дебрецене, учится в ремесленной школе на токаря. Мечтает приехать к нам. Но не в гости. А поработать в Казахстане на бывшей целине. Для этого усердно учит русский язык.

— Сейчас в Будапешт? — обрадовался я, представив, как будем мы вместе бродить по городу.