Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

— Почему опоздала, Буткуте? — спросил учитель географии.

За Гражину ответила Марите. Ответила резко, зло:

— Некогда ей… Зубрит с утра до ночи, чтоб в отличницы пролезть…

В классе повисла тишина. Всем было неловко. Даже Гражина растерялась. Как вошла, так и застыла у дверей.

— Плохо, когда человек говорит не думая, — поморщился учитель. — Садись, Буткуте. И ты, — обернулся он к Марите.

В классе ожидали, что на перемене Гражина расправится с грубиянкой. Словами, конечно. Делала она это превосходно. Но ничего не произошло. Гражина будто забыла о выходке Марите. Всю перемену просидела в классе, рисуя на бумаге чертиков. Следующую перемену тоже. Мысли снова и снова уносили ее на корабельное кладбище.

Марите она не удостоила даже взглядом. А та выходила из себя. Марите чувствовала, что поступила плохо, что ее осуждает весь класс. Но не может же она прямо сказать об этом. А тут еще совершенно непонятное поведение Гражины, которое задевает сильнее самых обидных слов. Уж лучше бы она накричала на Марите, чем вот так не замечала ее.

И Марите решилась на крайнее средство. Она громогласно объявила, что после уроков состоится решающая встреча на звание чемпионки класса по прыжкам через прыгалку.

— Буткуте хвалилась вчера, что победит меня в любое время дня и ночи, — заявила она, глядя прямо на Гражину.

— Кому хвалилась? — подскочила та. А в голове — молнией: «Неужто Ромка?»

— Семикласснице одной, — быстро, чтоб не усомнилась, ответила Марите.

— И все ты врешь, — голос Гражины звучал уверенно. Уверенно и радостно. Радостно потому, что Ромка не подвел ее. Кроме него, она ни с кем не говорила о Марите. — А на встречу я согласна. Только не на решающую…

Это был своеобразный рыцарский турнир. Сразу чувствовалось, что в классе многие прочли роман Вальтера Скотта «Айвенго». Герольды трубили в бумажные рожки, призывая смелых померяться силами с известнейшими из известных. Трубили трижды. Девочек в шестом «Б» было большинство, поэтому выбирали не королеву, а короля турнира. Стоило ему бросить на землю платок, как поединок прерывался. Каждый, кто участвовал в турнире, должен был иметь оруженосца.

На волейбольной площадке, где проходили обычно поединки, собрался весь класс.

— Вооружение у рыцарей одинаковое, — сравнив прыгалки, доложили королю турнира оруженосцы.

И король взмахнул платком…

Когда Ромка появился на волейбольной площадке, поединок близился к концу. Прыжки давались девочкам уже с трудом, все ленивее мелькали в воздухе прыгалки. Ромка сразу понял, что Гражина держится из последних сил. Понял и стал кричать как сумасшедший:

— Нажимай, Гражина! Твоя берет! Еще! Сейчас Марите свалится! Клянусь головой осьминога!

Но силы оставили Гражину. Она коснулась земли левой ногой. И в тот самый миг король турнира возвестил о победе Марите Мачулайтите. Публика не аплодировала — ребята были явно разочарованы исходом поединка. Ведь они так «болели» за Гражину!

— Ладно, победишь в следующий раз, — отведя Гражину в сторонку, успокаивает Ромка.

— Обидно мне… Знаешь, как обидно… — Голос у девочки дрожит. — Теперь она опять задаваться будет.

— Да плюнь ты на нее!

— Тебе легко говорить…

— Клянусь головой осьминога, есть дела поважнее!

— «Звездочка» нашлась? — неожиданно вырывается у Гражины. Вот уж действительно: слово что воробей, вылетит — не поймаешь.

— Значит, ты веришь мне? — расцветает улыбкой Ромка.

— Разозлилась, а потом решила, что так складно тебе никогда не соврать.

— Ну, это ещё вопрос, — Ромка недовольно морщит лоб.

Но, пожалуй, Гражина права. Такого ему и впрямь не нафантазировать. Если, конечно, к главной тайне прибавить еще пропажу катера.

— «Звездочка» нашлась? — повторяет вопрос Гражина. Сразу забыв о своем поражении, она от души радуется, что тайна корабельного кладбища все же существует.

— Нет. Дядя Юозас тоже ничего о ней не знает. Никто не знает. Утром я излазил Ушу до самой мельницы. Ничего…

— Ромас, иди к нам! — врываются в разговор голоса. Это первоклассники. В последние дни Ромка совсем забросил своих маленьких друзей. Хуже всего, что нельзя объяснить им причину.

— Завтра, завтра, ребята, — обещает Ромка, а сам кивает Гражине в сторону калитки.

Но там тоже поджидают малыши. Тогда Ромка быстро шагает по боковой аллее к забору. Гражина — за ним. Первоклассникам очень нравится игра, и они не спешат навалиться гурьбой на Ромку. И зря! Но ребятишки понимают это слишком поздно. Ромка и его спутница, нырнув в потайной лаз, исчезают.

— Еле прорвались. Слышишь, как галдят?

— Угу… — отвечает Гражина, но думает она совершенно о другом. О тайне, которая есть и которую нужно во что бы то ни стало раскрыть. Раскрыть… Раскрыть…

— Что будем делать? — вспоминает она.

Вместо ответа Ромка садится на траву. После утренней беготни вдоль речки у него очень болят ноги. Но не станет же он говорить об этом Гражине. Пусть решит, что ему нужно хорошенько подумать. Девочка усаживается рядом. За спиной шепчутся о чем-то кусты, покрытые молодыми изумрудными листочками, в траве стрекочут козявки, со школьного двора доносится разноголосый гомон. Так проходит минута, другая.

— Знаешь, я со вчерашнего дня только о тайне и думаю, — первой нарушает молчание Гражина.

— Я уже целых четыре дня думаю, — вздыхает Ромка.

— А что, если незнакомцы приходили на кладбище не просто так? — предполагает девочка.

— Это мне давно ясно…

— И ничего тебе не ясно, — осеняет вдруг Гражину. Она вскакивает на ноги и кричит: — Они украли катер! Они!

Это так очевидно и просто, что Ромка мгновенно оказывается рядом с Гражиной. Он с размаху бьет себя по лбу и кричит:

— Балда!

— Чего ругаешься? — недоумевает девочка.

— Да это про себя! Понимаешь? Сам не додумался!

— Думаешь, угадала?

— Еще как! Они увели катер. Клянусь головой осьминога! Помнишь, тот, у которого глухой голос, вспоминал про какого-то фашиста и про катер?

— Что же теперь делать?

— Искать… Пока не найдем. Давай поклянемся, что не отступим.

— Давай! Слушай, Ромка, а зачем им сдался катер? Ведь ты говорил, что старый он престарый.

— Это точно. Даже дядя Юозас вчера подтвердил, что плавать на «Звездочке» больше нельзя…

— Значит…

— Значит, он им для чего-то понадобился. Но для чего?

Гражина сидит на траве и, сама того не замечая, жует зеленые стебельки. Ромка ходит. Пять шагов — в одну сторону, пять — в другую. Он где-то вычитал, что при такой системе в голову приходят самые разумные мысли. Но мысли не появлялись. Зато вопросов — хоть отбавляй. И ни одного, решительно ни одного ответа…

— Клятва, — напомнила Гражина.

Поспорили, какая клятва вернее. Ромка признавал только кровавые. У Гражины был на это иной взгляд. Она считала, что клятва обязательно должна быть такой, чтобы ее было неприятно давать. Даже противно. Даже отвратительно. Тогда крепче помнится.