Павел Карпов - Черная Пасть

- Понимаю... С острыми клыками интервенты? Я много видел красный плакат.

- Клыков у этих упырей не видел, а зады запомнились...

- О, зачем так ругать! История не всегда любит громил. Она протягивает руку для поцелуя тому, кто умеет тихо... Наша фирма не обижает друзей тихих и умных. Вас, гондольер, тоже не забудем. Я уеду, а другой специалист может приехать... Фирма друзей не обижает.

Сбавив газ у мотора, чтобы лучше слышать собеседника, Фалалей старался уловить главное, потаенное в разговоре, опасаясь слишком хитрой "насадки" на закидушке ловца. Сомнительного не усмотрел и, взбодрив моторчик, на больших оборотах направил лодку к южной, каменистой оконечности острова. Пусть потом Завидный выясняет тонкости дипломатии, а он - просто морской извозчик. Какой он гондольер! Фалалею Кийко на сегодня хватит звания бакенщика, и прошлое у него прочно покоится на двух медалях и почестях контуженного фронтовика. Не ропщет Фалалей.

Причалили к лобастому валуну, похожему на черного борова. Потрафляя течению веслом, Кийко подтянул корму лодки к пологому спуску, высадил притихшего экскурсанта на берег. В расщелинах со вздохом плескались волны; в открытом море они казались меньше и спокойнее, чем у берега, где обрывался их бег, и они всю накопленную силу и злость вымещали на одиноком, сиротливом островке Кара-Ада.

Неторопливо, молча устремились они на крутой откос. Карабкаясь по карнизу скалы, напарник Кийко вдруг вскрикнул и с перекошенным от ужаса лицом попятился, чудом удержавшись на острие камня Он успел подняться довольно высоко, и падать было страшно и опасно. Разожми руки - полетишь вниз, и, пожалуй, не в воду, а на каменистые зубцы. Кийко что-то кричал агенту из-за валуна, но тот не слушал. И вдруг Кийко увидел, как у экскурсанта по волосатым рукам с побелевшими от натуги костяшками и золотым перстнем, лениво, с холодным безразличием, медленно поводя головой, ползла живая плеть... Серая, скользкая, жирная. Касаясь рук, ее рубчатый, слюдяной живот проминался, и страшно было видеть, как тело гада непрерывно двигалось, стекало с руки, а поднятая голова с желтоватыми бусинками глаз все время маячила перед лицом экскурсанта с вытаращенными глазами и потным лбом. Кийко оторопело наблюдал из-за каменного высокого шкафа, зная, что всякое шевеление к добру не приведет, хотя, по всей видимости, блудливого иностранца уважила не ядовитая гадюка, а студенистый увалень - уж. Они кишат на Кара-Ада, и попадались не только в одиночку, но и клубками, шевелящимися кочками с десятками голов и остреньких жал. Облобызав руку торгагента, флегматичный уж скрылся во мглистой сырости, а страдалец с золотым ободком на пальце никак не решался открыть сощуренных глаз. Должно быть, гадючий холод дошел ему до костей и он долго еще чувствовал прикосновение ползучей слизи... Фалалею и сейчас шуметь было опасно: вздрогнув, человек мог расслабиться и рухнуть с обрыва. Подойдя сбоку, Кийко ухватил лежащего ничком покупателя химикатов и "тихих" душ за руку и оттащил от обрыва на мшистый тюфячок из плесени.

- Где вы прятались? Вам отвечать за меня перед свободным государством! Убили кобру? - принялся вдруг кричать торгаш, разглядывая свои руки, как будто они стали чужими, мерзкими. - О, этот холод с того света!- он встряхнул кистями, отер их о штанину и стал дуть в ладони, словно на морозе. - хуже смерти... Плохо, когда у тебя холод. Мне никак нельзя!.. Его могут почувствовать женщины. И тогда... - экскурсант не знал, что делать с затекшими руками, обласканными гадом. - Как долго гадюка текла! Страшная пытка. О, теперь я знаю тот холод, который ждет там!.. Моя душа будет чувствовать этот холод, будет леденеть, но спастись не сможет... Ничего не будет - только леденящий холод! Вы понимаете?..

- Понял еще на фронте, - с каким-то спокойным- и тихим ожесточением ответил Кийко. - Я знаю другую пытку... На фронте я никого... слышите, никого не убил. Ни одного вражеского поганца не прикончил... Но я многих, очень многих не смог спасти от смерти - своих... упокоил. Не врагов, а своих... боевых друзей, - Кийко в первый раз так близко и так пристально посмотрел в очаровательные, лучистые глаза иностранца, и тот не выдержал его пренебрежительного и леденящего взгляда. - Знаешь ли ты, ездок по свету, что хоронить своих тяжелее, чем убивать врагов?..

Притихший торгагент так и не решился взглянуть на своего гондольера в эту минуту. Отвернувшись, он думал свое:

- У вас есть холод... от другой змеи! Я боюсь политику.

Они встали на разные стороны поржавелого, корявого камня, и были на виду у рыбаков. И это Фалалею не претило: к чему играть в кошки-мышки, пусть их все видят. Чтобы не обижать Игоря Завидного, уважить его просьбу, он покажет иностранцу "змеиный остров", и они вернутся в Бекдуз. Никакого разговора о бумагах пока не получалось. Возможно, они и не понадобятся? Это - к лучшему. Не придется потом терзаться ожиданиями каких-то последствий.

Они прошли по мрачному коридору нависших каменных громад с мокрыми, гладкими стенами. В душной сумеречности что-то хлюпало, возилось, шипело. Поднялись на небольшую террасу с двумя ковахами - неглубокими пещерными боковушками в скале. Закрытая со всех сторон, ровная площадка казалась полом опрятной комнаты, не имеющей крыши. Экскурсанту, видимо, нравилась эта камерная обстановка, тишина укромного уголка. И он не скрывал, что ему теперь импонировала безлюдность острова и библейская пустынность змеиного заповедника. Куда девались недавние страхи и философичные, грустные размышления о человеческой неприкаянности, бренности бытия, "вечном хладе" и неприютном потустороннем мире! У него вдруг пробудился живой интерес к окружающему, и он силился проникнуть взглядом на другой край острова.

- Маяк спит? - вскинул он чистый, до полированного блеска выбритый подбородок. - Ему надо быть против солнца. Вот такой азимут...

- Направления тут разные!..

Экскурсант становился не только любопытным, но и нагловато настойчивым. Он понимал, что инженер Завидный в этом деле пытается хитрить, сам не поплыл, а послал бакенщика: что он думает?

- А далеко отсюда до маяка, имея в виду слышимость... Кийко не был склонен к рассусоливанию, не очень сдержанно ответил:

- Кричи хоть до мокроты!.. Не услышат маячники.

- Кричать нет необходимости, - торгагент, чуть прищурив левый глаз, поднял лицо к солнцу и косил на своего гондольера. - О, как здесь интересно! Не покажете ли еще что-нибудь гостю? Экзотика -моя слабость Потрудитесь. Тот, который Завидный, отблагодарит.

Скрытый намек кольнул Кийко в больное место, но он совладал с собой. Потрогав пальцем канавку на своей заячьей губе, он с готовностью предложил свои услуги.

- Шагайте. Сейчас увидете!.. - Кийко вскочил на каменный придел у скалы, в углу площадки, и помог взобраться туда же своему спутнику. - Смотрите. Лучше смотрите! Вам это надо видеть. И запомнить.