Аркадий Млодик - Дарю веснушки

Милиционер ни слова не сказал. Одна бабушка вступилась за меня:

— Как вам не стыдно! Ребёнок напуган! Целый день ничего не ел, а вы мучаете его. Идём, детка, от них!

Она взяла меня за руку, чтобы увести на кухню. Но я не пошёл. Тогда она ушла. А мама и папа стали меня гладить по голове и просить, чтобы я не плакал.

— Зачем его уговаривать? — вмешался милиционер. — Пусть поплачет. Маленькие любят слёзы проливать.

Мне сразу расхотелось плакать. А он, опять просто так, задал вопрос:

— Слышали? Поговаривают, что артисты цирка не приедут к нам на гастроли.

Я подумал, что, может, и вправду милиция прозевала приезд циркачей.

— Сам их видел, — признался я милиционеру.

— Вот это новость! — обрадовался он. — Я и не знал. Ты что, у Дома культуры их встретил?

— Нет, — говорю, — я у них в уборной был.

— Как же тебе удалось туда пробраться?

— Я не пробирался. Меня клоун позвал. Сам Кирилл Яковлев.

— Скажи пожалуйста, — удивился милиционер.— Кирилл Яковлев! И ты, конечно, выпросил у него билет на представление?

Я рассердился:

— Ничего я не выпрашивал! Он мне сам его дал. Милиционер пересел поближе ко мне.

— Извини меня! Я не так выразился. — Он нагнулся ко мне и тихо спросил:—Выходит, ты этот билет и потерял?

Как только милиционер напомнил об этом, глаза мои опять стали мокрыми.

— Конечно, ты прав, — продолжал милиционер.— Лишиться подарка хорошего человека — всё равно что потерять выигрышный билет. Но не печалься. Я достану тебе другой билет.

Я не успел поблагодарить милиционера. Помешала бабушка. Она поставила на стол борщ, сосиски с пюре и сбитые сливки.

Я посмотрел на всё это... Вздохнул. И только ради бабушки проглотил несколько ложек борща.

Мама подвинула ко мне тарелку с сосисками. Я отвернулся от них. Мама, наверное, подумала, что я из упрямства отказываюсь.

— Что ты за ребёнок?! — возмутилась она.

— Оставь его, Оля! — поспешил мне на помощь папа. — Пусть Илья подкрепится сливками.

Вообще-то я сбитые сливки люблю, пожалуй, ещё больше, чем мороженое. Бабушка их только на праздники готовит. Здорово делает! Вот я и решил, что после борща стоит рискнуть. Но... не смог.

Мама и папа забеспокоились. Бабушка испугалась.

А милиционер нисколько не испугался. Он спокойно спросил меня:

— Признайся, Ильюша, много ты мороженого сегодня отхватил?

Я по правде ответил:

— Два блюдца.

— Это сколько же? Граммов по двести?

— Пожалуй...

— И тебя не затошнило? — засмеялся милиционер.

— Чуточку, — сознался я. — Когда за какао с пирожными принялся...

Больше я ничего не мог сказать, потому что мне жутко как стало нехорошо. Думал — умираю. Мама закричала:

— Надо спасать ребёнка!

Все зашумели, забегали. Тогда уж и милиционер перепугался. Сразу вызвал «скорую помощь». А бабушка уложила меня в постель.

«Скорая помощь» приехала. Я боялся, что она увезёт меня в больницу. И когда к моей кровати подошёл старенький доктор, притворился, будто совсем не умираю.

Доктор надел очки и велел мне показать язык. Потом наклонился и, пощекотав мой живот седой бородкой, помял его. После этого я ему ещё раз высунул язык.

— Так, так, — сказал он. — Ну-ка, мой милый, поведай нам без утайки, чем ты лакомился сегодня.

Я повторил ему всё то, что у меня уже выпытал милиционер. Доктор поинтересовался, сколько стаканов воды я выпил, и похвалил меня. — Так, так, — снова произнёс он. Потом пообещал, что проживу весь будущий век. Но ложечка касторки мне не помешает. Безобидное, древнейшее лекарство. И во всяком случае — не горькое.

Бабушка тотчас принесла из своей секретной аптечки бутылочку касторки и подала её доктору. Он вынул пробку и лизнул её, вкусно причмокнув. В конце концов он так разохотился, что налил в столовую ложку не одну, а две чайных ложечки касторки.

Прежде мне никогда не приходилось её пробовать. Но раз она не горькая и доктор ею так восхищается... Я сопротивляться не стал. Послушно открыл рот. И чуть не задохнулся... Никакое это не безобидное лекарство. А самая-пресамая отвратительная гадость.

И почему это у взрослых привычка хитрить? Тот же доктор. Сказал бы прямо — мерзостное лекарство. Что я — трус? Не выпил бы его? Не сразу, но одолел бы. Я так разобиделся на доктора, что больше смотреть на него не захотел.

Доктор же, хоть и сказал «молодец», на самом деле ни капельки меня не пожалел. Посмеялся и посоветовал больше не объедаться, чаще вспоминать про совесть и не подводить себя, тем более — родителей.

Я ему ничего в ответ не сказал. Нарочно я никого не подвожу. А совесть у меня есть. Только она, как Лида говорит, часто юлит. Легкомысленная! Обо всём этом я подумал и тут же про себя поклялся воспитать свою совесть.

Родители это поняли. Когда ушёл доктор, ни о чём меня больше не спрашивали.

Я лежал и думал только об одном: что не сумел побывать на представлении в цирке. Кирилл Яковлев подумает, что я расхотел быть его сыном. Кончится ли когда-нибудь моё невезение?!

В комнату вошла бабушка. Наклонилась ко мне.

— Уже поздно, — прошептала она. — Ты засни, детка. Утром будешь здоровенький!

Что, если бабушке всё рассказать?.. Бабушка — верный человек. Она всё поймёт. Но сказать ей я ничего не успел, потому что явился мой друг — милиционер.

Он отдал мне честь. И, вручая голубой конверт, сказал:

— Вот тебе, Илья Ильюшин, письмо от знаменитого клоуна Кирилла Яковлева. Мне удалось повидаться с ним.

Я хотел встать, чтобы тоже отдать честь. Но милиционер не позволил:

— Лежи, лежи! По уставу больной имеет право не вставать перед старшим. Ты лучше прочти, что написал тебе Кирилл Фёдорович.

Я вынул письмо из конверта и прочёл его вслух:

— «Славный мой дружище Илья! Узнал, что у тебя неприятности. Рад, что ты мужественно справился с ними. Что касается мороженого, то это и моя вина. Перестарался. Передай родителям мои извинения. Не огорчайся, что не попал на представление. Мы скоро к вам приедем. Будем выступать на утренниках. Приглашаю тебя и твоих родителей на любой мой спектакль. Помни о нашем уговоре. Жди от меня известий. С клоунским приветом. Кирилл Яковлев».

Милиционер стал прощаться. Тогда я спохватился, что ещё не поблагодарил его. И повторил слова папы:

— Спасибо вам, товарищ милиционер!

— Служу Советскому Союзу!—откозырял он мне. — Служу юным друзьям милиции.

Я видел, как бабушка платочком вытирает глаза. И я подумал: «Может, нарушить мне мои клятвы? Расскажу родителям про свой секрет». Но в комнату вошёл папа и приказал:

— Немедленно спать! — и выключил свет.