Ахто Леви - Такой смешной Король! Повесть первая: «Король»

Бывают же такие сны, о которых не знаешь даже, как рассказать. Хорошо еще, что он наконец проснулся. Проснувшись, он стал их вспоминать, ведь эти чудики были к тому же разноцветные: черный, белый, желтый.

Король, конечно, приуныл, и появление Вилки было спасением, а через несколько дней он догадался, что его тоска была вызвана потерей чердака с корытом, в остальном все оставалось без изменений, а бывало, он даже мог переночевать в собственной «резиденции», если на это было получено от Хелли «официальное» разрешение: ведь до Сааре Король добегал за семь минут. Теперь с Вилкой у них получалось так: утром Вилка прибегала на хутор У Большой Дороги, позавтракав, они бежали затем на Сааре. Или, наоборот, Король утром мчался на Сааре. Пообщавшись с кем надо, позавтракав или пообедав, они разбегались по другим своим делам.

На Сааре Его Величеству было приятно общаться со всеми, но особенно ему нравилось сидеть на меже и смотреть, как Юхан пашет. Он тяжело, спотыкаясь, шагал за сохой, но-окал Серую и щелкал бичом. Серая, конечно, притворялась, что ей страшно, и начинала шагать быстрее, но через пару метров продолжала идти привычно и не спеша. Король ее понимал: он вообразил себе, что он — лошадь, что он тянет за собой соху, глубоко сидящую в земле… Э, нет! Лошадью ему не хотелось бы быть…

Процесс пахоты занимал его недолго. Пока дед с лошадью — все «но-о» да «но-о!» — доберется до конца поля, всего одна борозда, потом опять «но-о» и щелк-щелк — обратно, а сколько надо щелкать да но-окать, чтобы перепахать поле? Скучно, конечно.

Юхан, как бы догадавшись, что Королю скучно, давал Серой немного отдохнуть, чтобы и самому дух перевести да похвастать перед внуком, какой он еще — полон сил.

— Лошадь… выдохлась, — говорил он, подойдя к Королю и часто дыша. — Старая она, конечно, ведь ей уже, наверное, лет двадцать, а для лошади это…

Дед умолкает, не желая уточнять, что лошадиные двадцать лет — это примерно семьдесят для человека.

— Главное, это здоровье, — говорит Юхан, как будто забыв, что говорил про лошадиные годы. — Мой дед, когда молодым был, все о богатстве мечтал; больше всего завидуют богатым молодые; но как только он заболел, стал всем внушать: богатым быть не надо и молодым не надо, а надо быть здоровым… Да, хорошо бы. Я никогда не хотел богатства, вот и пашу… ничего еще.

Однажды Алфред, опять собираясь в город, сказал как-то торжественно:

— Ну, ждите! Сегодня всем подарков привезу. Юхан с Серой уже, наверное, к городу подъезжают.

И ушел на хутор Маза, чтобы на омнибус успеть. У Короля были свои дела, его давно занимал хутор Нуки, что расположен у развилки двух дорог в километре от У Большой Дороги, потому и Нуки назывался, ибо «нукк» по-эстонски означает «угол». Но от дома далеко уходить не хотелось, хотя и понимал, что раньше, чем начнут летать летучие мыши, Алфред из города не вернется. Окольными путями Король пытался выведать у Хелли Мартенс, не знает ли она, какого рода будут подарки. Он спросил невинно:

— А что тебе привезет Алфред?

Не о своем подарке интересовался — нет, нет. Но надеялся, что Хелли скажет о собственном подарке, а тогда заодно… Но она сказала, что понятия не имеет, что бы это могло быть. Дальнейшие хитрости были бессмысленны. Оставалось ждать. И они — Вилка, Хелли и Король — с нетерпением ждали Алфреда из города Журавлей. Наконец он приехал…

Подумать только! Он прикатил на велосипеде! Ехал не спеша, потому что за ним тащилась добрая старая Серая, а на колымаге, свесив ноги, сидел дед Юхан, в одной руке вожжи, другой обнимал большую-пребольшую — у Короля перехватило дыхание от предчувствия великого события! — упаковку. Король умирал от любопытства и гордости, он начинал соглашаться даже с осенью и даже с необходимостью идти туда где его «научат уму-разуму»… и «уважать старших».

Алфред и Юхан, хитро поглядывая на Его Величество, осторожно внесли в дом эту пребольшую упаковку. Они поставили ее на пол около кровати Короля — правильно, где же еще! Потом Юхан занес и другие свертки и коробки, положил их на стол. Алфред занес еще какой-то ящик. Публика — Ида, Хелли, Вилка — замерли в ожидании, все были переполнены торжественностью. Алфред спокойно, не спеша начал распаковывать пребольшую вещь, и, чем больше она освобождалась от картона, бумаг и веревок, тем больше росло недоумение Его Величества. Наконец, эта загадочная вещь полностью предстала перед глазами охнувшего в изумлении народа — зингеровская швейная машинка с ножной педалью.

Королю стало жарко. Он не понимал, что это за чертовщина железная, но что она предназначена не ему — это до него дошло сразу. Вилка продолжала обнюхивать вещь, благоговейно виляя хвостом, — собака ведь, не понимает.

Зингеровская машинка была приобретена в рассрочку, радиоприемник «Филипс» также и велосипеды Алфреду и Хелли. Велосипед Хелли, разобранный, валялся в телеге. О нет, об особе Короля, оказывается, все же не забыли. Передав ему картонную коробку, конечно намного меньше, чем та, с машинкой, Алфред сказал с торжеством в голосе:

— А это тебе. Получай.

«Гав-гав!» — воскликнула доверчивая Вилка.

А Хелли, улыбаясь, сказала:

— Открывай, чего ждешь?

Король открыл свою коробку — и что же?! В ней ничего не было примечательного! Вилка, взглянув ему в глаза, поджала хвост. В коробке лежал школьный ранец, да еще тетради, учебники и карандаши…

Оскорбленное достоинство!

Да-а, коронованным особам такое свойство присуще. Вот какое невезение… когда тебе всего лишь семь лет. Но он вел себя достойно, мужественно, не заплакал, гордо выложил содержимое на свою кровать, потом подошел к ЭТИМ людям и сказал им всего лишь два слова:

— Благодарю вас.

Вилка разрядила свой хвост.

Раздался смех Хелли.

Жизнь в доме У Большой Дороги продолжалась. А что оставалось делать?

Король в обществе преданного друга Вилки обследовал окружающие владения, в том числе и сады близ, лежащего хутора Кооли, где обнаружил вишневые деревья в превосходном состоянии, а также растущие в изобилии кусты смородины, малины и других ягод. Приличия ради, он также познакомился с наследником хутора, принцем Эдгаром, примерно одного с ним возраста, и пришли они к обоюдному выводу, что ходить им через страшные леса до Брюкваозера в школу — вместе.

Однажды Его Величество взобрался на вишню, чтобы установить качество ее плодов. Выяснилось, что сей принц, то есть Эдгар, и не принц совсем, а самое настоящее быдло, к тому же совершенно невоспитанный. Он так стал эту вишню трясти, что Король с нее свалился. Конечно, быдло за это получил оплеуху. Ответить по-мужски эта чернь не сумела, побежала к матери, дожидаться которую Король, разумеется, счел ниже собственного достоинства. Но вечером эта, с позволения сказать, «дама» появилась во дворе дома У Большой Дороги. Здесь ее принял Алфред, и она со слезами на глазах божилась, будто «этот паршивец» (каково оскорбление!) ее сыночка, Эдгара, почти совсем убил, да еще слопал вишен на изрядную сумму.